Научные отчеты

Кириллов Вадим Евгеньевич, ИТиГ, Хабаровск

Восточный Становик: в каменном царстве Черного Исполина


Еще на подлете вы оцените величавую красоту этой горной страны - второго по размеру горного узла Дальнего Востока России. Находится она в районе стыка двух огромных хребтов: тысячекилометрового широтного Станового и 500-километрового северо-восточного Джугджурского. В их систему входят более мелкие - по длине: Атагский, Немериканский, Ушканский и другие, образующие в плане дуги и петли. Абсолютные отметки горных вершин здесь колеблются в пределах 1500-2000м. Самыми известными из вершин являются Черный Исполин и воспетый романтиком-геодезистом Федосеевым Ямбуй. Наиболее крупные реки в этих краях - Мая, Чогар и Джана, левые притоки реки Уды. Это удаленные, крайне труднодоступные места, о которых известный дореволюционный геолог К. Богданович* писал в своих путевых дневниках: "Мне приходилось не раз переходить через заоблачные высоты Куэн-Луня и Памира, странствовать по безводным степям Средней Азии, мне хорошо известна Сибирская тайга, я прошел через Ангарский падун в челноке, но такого постоянного напряжения сил физических и нравственных, как в здешнем безлюдном крае, мне не приходилось испытывать".

Мне, однако, после сезона нелегких работ показалось, что в горах этих нет ничего подавляющего или мрачного. Они пришлись как-то по душе, может быть, потому, что их оживляет зелень, часто карабкающаяся иногда по осыпям до самых верхушек.

С описаниями этих мест, более похожими на лирические баллады, вы можете ознакомиться в романе Григория Федосеева "Смерть меня подождет", в статьях географа Вениамина Готванского в "Родном Приамурье" и "Жизни регионов" ("Территория", "Мая Половинная"), а также у ботаника Светланы Шлотгауэр ("Моя Джугджурия"). Мне трудно соперничать с этими известными авторами в знании географических особенностей этой живописной горно-таежной глуши, но некоторыми личными впечатлениями, записанными в неподробном дневничке, поделиться с читателями хотелось бы.

Перелет к этим местам из Хабаровского ДОСААФовского аэропорта вертолетом МИ-8 может составить часов пять, но мы летели восемь, через крошечный аэропорт Чегдомын, город Зею, встретивший нас мелким дождиком, реку Гилюй в крутых зеленых берегах, Зейское водохранилище и через поселок Горный на его берегу.

Что же это за места, по первым зрительным и эмоциональным впечатлениям?

Глухомань, безлюдье: Тайга, горельники, болота: Горы, осыпи: Каменистные и скальные верхушки. И тысячелетние спокойствие и тишина. Жить здесь - это как бы погрузиться в саму величавую Вечность:

Безлюдье здесь полное: на более чем 100 километров вокруг нет ни одного поселка. Ближайшее маленькое село Удское (на месте старинной деревянной крепости Удской Острог 1655 года основания) находится на расстоянии 160 километров, Чумикан - 200, Экимчан -260, Хабаровск - 800 километров.

Отсутствие постоянного населения вполне объяснимо: это холодная горная страна, где даже у крупных рек почти нет участков долин для размещения деревенек и разбивки огородов; почти нет мест для оленьих пастбищ. Кроме того, все транспортные пути пролегают далеко за пределами района.

Климат относится к континентальному, со спецификой горного: летом днем здесь тепло, ночью и утром холодно. Комаров мало ввиду прохлады и отсутствия обширных болот и марей.

Растительность тут бедновата, по меркам тайги: ботаники насчитывают всего около трехсот видов. Больше всего видов встречается в долинах рек, на втором месте - вершины гор. На каменистых склонах основным деревом является довольно низкорослая лиственница.


*Богданович К - польский геолог, исключительно трудолюбивый человек, первооткрыватель Лантарских россыпей золота, одно время - председатель Российского геолкома.


Спилите такую - совсем небольшую, высотой по пояс, и вы с удивлением обнаружите в срезе до 50 годовых колец. Из других деревьев довольно редко встречаются береза и рябина. Из кустарниковых на склонах преобладает вездесущий кедровый стланик, в июне осыпающий вас сухой желтой пыльцой, и шиповник. Еще ниже, у основания склонов и в долинах, обычны болотный багульник и ягель.

Основное дерево долин, наряду с лиственницей, ель аянская, растущая густыми массивами. Участками встречаются тополь и береза.

Из травянистых на косах произрастают ромашки и гвоздики, на склонах - незабудки, в долинах ревень. Грибы, маслята и подосиновики, облюбовали заросшие тополями пойменные терраски.

Из вересковых встречается багульник болотный и лежачий, кассиопея, рододендрон Редовского, камнеломка Нельсона, синюха, грушанка, рябинолистник Палласа, ядовитый фиолетовый аканит-борец.

Горы эти сложены, преимущественно, древнейшими архейскими горными породами (сланцами, метагаббро) с возрастом более трех миллиардов лет. Их прорывают, с одной стороны, древнейшие гранитоиды, с другой - ультрабазиты, с которыми связана никелевая минерализация.

Места эти известны геологам в связи с россыпными месторождениями золота, а также с рудным месторождением "Колчеданный Утес", открытого геологом Казимиром Гроховским еще в 1907 году вблизи речки Сологу-Чайдах.

Занимается этим районом в связи с поисковыми и разведочными работами на никель в настоящее время Хабаровское предприятие "Дальгеофизика" и ЗАО "Кун-Манье". Наш отряд, состоящий из трех сотрудников ИТиГ (Института тектоники и геофизики) и трех студентов, работал в составе ЗАО. Нашей основной задачей являлась перспективная оценка флангов уже выявленных рудных объектов, для чего мы провели поисковые маршруты в бассейнах ряда рек, притоков Маи: Большого и Малого Курумканов, Моктокона, Салги и Салани.

Первые маршруты мы выполнили с базы на Большом Курумкане.

База расположена в долине среди крутых гор, поросших лиственичным лесом. Она состоит из десятка небольших деревянных избушек и примерно такого же количества палаток. Из избушек, кроме жилых, построены две гостиничные и две камералки (в них установлены компьютеры и принтеры), а также баня и столовая. Есть также дробилка, камнерезка и другие рабочие помещения, включая кернохранилище и дизельную. Выше поселка оборудована вертолетная площадка. Из транспортной техники имеются грузовые автомобили и вездеходы. Население базы, всего человек 30-35, занято бурением и оценкой рудных объектов, а также сопутствующими работами.

Таким образом, здесь есть все для работы и жизни; понятно также, что в этой бездорожной глуши такую базу поддерживать не просто и дорого.

Так получилось, что в середине июня, когда мы начали проводить маршруты, установилась жуткая жара, когда столбик термометра на базе в тени поднимался до 36 градусов. В самое пекло пришлось преодолевать крутые склоны, в том числе горельники. Тени нет никакой, солнце палит немилосердно, и силы быстро убывают. Запасенная вода становится теплой и не утоляет жажды. В таких местах внизу все позавалено упавшим лесом, как широкой полосой препятствий. Сгоревший стланик похож на клубки больших засохших паучьих лап. Между лежащими стволами растет колючая малина, в которую и падаешь, неловко оступившись.

И вот, после первых же маршрутов, мои руки расцарапаны, а ноги побиты, одежда грязна и остро-кисло пахнет трудовым потом. После маршрутов я едва дышу. Но - вот что интересно! Счастлив опять, что нахожусь здесь, среди этих гор, рек и долин, что дышу этим ароматным таежным воздухом и занимаюсь своей многотрудной и не очень-то благодарной работой.

Кто-то, может быть, скажет: в тайге скучно... Ну и что - лес? Или сопки...Что в них такого особенного?

Да каждому - свое, как известно. Кроме того, если есть дело, скучать не приходится: те же маршруты иногда длятся до 14 часов в день.

Менее чем через неделю на вездеходе МТЛБ мы попали на самую крупную в этих местах реку Маю, где потом жили в охотничьей избушке на берегу, а работали в бассейне ее правого притока Моктокон.

Долина Маи - живописная природная сцена, на фоне которой можно снимать наиболее романтические киноленты о таежной жизни. И я понимаю топографа Федосеева, которого здешние пейзажи вдохновили на яркие описания.

Представьте себе высокие горы в многочисленных серо-сизых скалах. Хребты-громады с лесами, иногда покрывающими их до самых вершин. Скальные обрывы метров по 20-80 вдоль хребтов, и вершины, заросшие густым кедровым стлаником, затрудняющим проходимость. Крутые верховья распадков, упирающиеся в многочисленные скалы и небольшие водопады метров по 6-8, ниспадающие с беломраморных или черных обрывов. Узкие долины ниже, заросшие бородатой аянской елью - любимые места обитания кабарги.

Но главной достопримечательностью является сама красавица-Мая в крутых залесенных склонах с водой то серой на плесах, то фиолетово-сиреневой на мелководье. Берега Маи разнообразны - то это косы из песка и валунов шириной в сотни метров, то террасы, поросшие рощами из мелкого тополя. Местами долина сужается, и тогда над водой нависают высокие скалы и обрывы.

Вода в Мае не столь студеная, как в малых речках, в ней можно даже покупаться, но не долго, так как все равно температура далека от парной. Главными обитателями ее являются ленок и таймень. В малую воду эта река вполне проходима на перекатах - по пояс в воде, но в паводки ее уровень может подняться на 4-5 метров.

Это туманные, сыроватые места. Не зря название истока Маи, речки Кун-Манье, переводится с эвенкийского как "Белое молоко": в летнее время плотная белая мгла растекается по всей ее долине. Здесь можно собрать полную коллекцию туманов: они бывают какими угодно по форме и положению в пространстве: стелются по земле и обволакивают нижние части склонов; висят на небольшой высоте в воздухе - иногда над ними угадывается голубое небо. Небольшие клочки тумана плавают туда-сюда и живут, кажется, самостоятельной жизнью, образуя столбы или смыкаясь с облаками. Призрачные речные туманы висят только над полосой воды.

С начала июля потянулись комариные дни - теплые, безветренные, душные и тусклые, перемежаемые частыми дождливыми периодами. Горы и долины потонули в сырой мутной моросящей пелене, в маршруты стало ходить невозможно. Тайга погрузилась в дремоту... Маю даже рядом почти не было слышно. В избушке царила абсолютная тишина, располагающая к дремоте тела и души. В такую погоду хорошо спится. И читается, но серьезная литература почти не лезет в голову. Взялся полистать АИФ, и на душе стало скверно и грязно-желто: во что же превратилась эта газета?

Вот заметка с фото: престижный район Лондона, где живут Дьяченко с Юмашевым. Автор статейки перечисляет, смакуя, их собственность в разных странах. Сообщается, что эта сладкая парочка сейчас ведет частный образ жизни, "уйдя из политики". Любопытно, какой-такой политикой они занимались раньше? И вообще, можно ли обычное пошлое воровство назвать политикой?

Любопытно, что самое крутое жулье, самые отпетые чеченские головорезы абсолютно безопасно чувствуют себя именно в респектабельной Англии.

А вот фото Наины Ельциной. С проникновенным сочувствием объясняется, как ей сейчас тяжело жить одной без мужа на роскошной вилле в Барвихе.

Мне трудно понять людей, которые все это писали. Что ими двигало - завистливо-лакейское восхищение мошенниками, которые их же и обокрали? Хотя с барского стола желтая пресса имеет какие-то объедки, конечно.

Во время дождей Мая заметно вздулась. В густом тумане, покрывающем серо-бурую воду, можно было различить очертания быстро проплывавших корневищ и топляков, целые стволы деревьев, рухнувших в воду с подмытых берегов. Обычно вода значительно поднимается за день обильных дождей, а падает, в силу инерции, дня три. Основным вопросом во время паводков всегда является один: затопит или не затопит лагерь?

В середине июля мы вырвались наконец-то с Маи. На следующий участок на реку Атагу оказалось лететь недолго. Долина ее довольно узкая, и когда вертолет делает круг, начинает досаждать неприятная мысль - а успеет ли он развернуться?

По долине Атаги произрастают могучие лиственичники и ельники, в устье обычны мари, на которых видны многочисленные звериные тропы. Речка эта имеет ширину всего в несколько метров и течет с севера на юг, по ней проходит граница между Хабаровским краем и Амурской областью.

Наш лагерь на реке Атаге оказался на месте весьма мрачноватом, в еловом густом и захламленном упавшими деревьями лесу. С двух сторон долину окружают могучие горы. Глядя на эти дикие места (Восточный Становик), вспоминается сразу, что доселе они не покорилась никому, хотя русским были известны с XVII века.

20.07. Берусь за карандаш - благо, что есть время, и делаю записи наподобие дневниковых.

Сырое проживание под частыми дождями в этой темной чаще напоминает существование в погребе. И на душе так же невесело, как в лесу - вероятно, ель и в самом деле обладает отрицательной энергетикой. Сырым воздухом тяжеловато дышать, он словно застревает в легких. Из пересыщенной водой почвы повсюду бьют ледяные ключи. Речка и низы долины подернуты туманом, листья на кустарниках вздрагивают от падающих на них с елей крупных капель. И каждый день в дождливую погоду похож на предыдущий, как День Сурка: сон-пилка дров-чтение-разговоры-еда и сон. А у студентов, кроме того, еще и выпечка лепешек.

Кстати о сурках - точнее, их родственниках: здесь во множестве обитает пищуха-сеноставка, мелкий симпатичный зверек, очень безобидный и совсем не вороватый. Пищухи живут в курумниках - везде, где есть хоть какая-либо травка, которую они домовито сушат и заготавливают на зиму.

22.07. Сырым летним утром каждая лиственница, подсвеченная солнцем, празднично светится миллионами хрустальных шариков - мелких водяных бус. Иногда среди них выделяется какая-нибудь одна большая капля, которая загорается и переливается синим или фиолетовым огнем ярче любого бриллианта.

Часов в пять вечера выбрались со студентом в маршрут - стало невтерпеж сидеть в палатке, захотелось размять ноги. Склоны здесь тридцати-сорокаградусные, крутые, по ним нормально подниматься, но спускаться по сырым пляшущим под ногами глыбам и скользким лишайникам - это занятие малоприятное и болезненное в связи с многочисленными неловкими кульбитами через голову и падениями с ушибами.

Пройдя всего километр, мы были вынуждены убегать из-за угрозы приближающегося дождя. В тот день нам повезло с удобной дорогой: мы попали в ручей, где смещающиеся в паводки обломки выпахали в долине всю растительность и заодно выровняли её профиль. Местами камни здесь покрыты ярко-красными лишайниками, благодаря чему они выглядят так, словно здесь учинялся массовый забой жертвенных быков.

27.07. Сегодня воздух перенасыщен влагой. В районе горы Атага* мы попадали в дождь три раза, последний был самым большим. Тогда небо густо налилось фиолетовым цветом, ниже между потемневших гор понеслись обрывки яркого белого тумана, который вскоре накрыл и нас. Начался дождь. Где-то выше в густой пелене угрожающе-недовольно бурчал гром. Курумник под ногами словно густо смазали жидким мылом, что изрядно затруднило наш подъем на хребет.


*Атага - в переводе с эвенкийского "паук". Гора Атага в плане похожа на паука с лапами-отрогами, разбегающимися в разные строны.


Ах, мои бедные коленки в вечно сырых штанах - их спасает только постоянное прогревательное движение ног.

Изрядно нас вымочив, королева-туча величественно удалилась, сопровождаемая свитой из клочьев и бесчисленных столбов тумана. В кильватере за этим небесным воинством проследовало две радуги. Горы на западе и севере осветились закатным солнцем, их контуры стали резкими, а краски умножились. Открылась величественная панорама горной системы, которой, казалось, нет ни конца, ни края.

1.08. Впервые за последние 22 дня пришел сухой - ай да июль!

В такие хорошие дни жизнь в отряде упрощена до суровой простоты: с утра завтрак - потом весь день маршрут с перерывом на чай в обед - ужин и сон.

Преклоняюсь перед своими коллегами-геологами, которые, совершенно измученные за день, первым делом, приходя в лагерь, хриплым от усталости голосом спрашивают друг друга: "Ну как? Есть сульфиды?" Они оба (Валентин Алексеевич Гурьянов и Александр Николаевич Пересторонин) - энтузиасты, активные и увлеченные поисковики. На житейские трудности они не обращают внимания и почти на них не жалуются - оба по характеру близки стоикам-аскетам.

4.08. Снимались на основную базу этот раз "военным" вертолетом с камуфляжным окрасом. Его первым пилотом был бывший военный. Садился этот транспорт удивительно смело, без всяких дополнительных кругов.

На базе, как и во всякой деревне летом, тихо и спокойно. Расцвел иван-чай и очень ее украсил темно-розовыми клумбочками и окантовками.

На этот раз поселились в гостинице для иностранцев, которые попадают сюда время от времени. Это деревянная светлая избушка, в которой в жару прохладно и приятно пахнет свежей стружкой.

Моего напарника студента Юру, виртуально-компьютерного юношу, пришлось с базы отправить на лечение: его ступня после травмы опухла до опасных размеров.

7.08. Предприняли неудачную попытку выброса на Лимну. Лететь туда всего полчаса, но путь туда преградила облачная пелена, дождь и гроза. Да и вертолет оказался неисправным, чихал и вздрагивал - в одном из двигателей погнало стружку. Пришлось вернуться с полпути, пролетев над сценическим местом в верховьях реки Атаги в районе месторождения молибдена Красный каньон. Это действительно узкое ущелье, окаймленное буро-красноватыми скалами и озером на заднем плане на плоском водоразделе.

На базе, конечно, нас ждала очередная выгрузка-тренировка: все снаряжение и продукты - печки, рюкзаки, сухари, картошку, доски, консервы и прочее - мы научились снимать и выкладывать меньше чем за 10 минут.

8.08. Все же вырвались с базы, но не туда, куда хотели (на Лимну), а поближе, на реку Салга. Во время вылета в долину, где расположена база, стал стремительно заползать туман. Когда вертолет поднялся на высоту около двух километров, стало ясно, что туман уже лежит по долинам всех крупных рек и речек поменьше, кроме их истоков. Густой и плотный, как вата, он быстро распространялся от котловины Маи. С высоты это чем-то напоминало картину всемирного потопа. Горы поменьше высились над белой пеленой, как зеленые архипелаги, а реки угадывались по размытым каньонообразным провалам в тумане.

Стало понятно, что в нужном месте мы сесть не сможем, и летчики, повернув назад, вскоре высадили нас на галечниковую косу реки Салги.

Здесь природа повеселее, чем на соседней угрюмой Атаге: долины шире, горы имеют более округлые формы, а в долинах, кроме лиственницы, произрастают тополь и береза.

Бассейн Салги и ее притока Салани слагают гранитоиды - древние и мезозойские. Последние на вершинах образуют протяженные скалы-стены, напоминающие развалины старинных крепостей. На этом новом месте я еще раз обратил внимание на цвет воды в здешних реках - в более крупных (например, Салге) она желтоватая, цвета рислинга, в малых - и особенно в тех, которые текут по метагаббро - цвета красной чайной заварки.

Лагерь мы соорудили на приятном ровном месте, на террасе, поросшей листвяшкой - стройматериалом для палаток; под ногами оказался ровный "палас" из салатно-зеленого мха.

Следующим днем, в погоду жаркую и безветренную, сделав маршрутный крюк по гранитоидам, вышли к обширной галечниковой поляне, ниже слияния Салги с её крупными притоками. Ходить по ней - для души отдохновенно, для ног - мучительно, потому как ступни выворачиваются и болят.

На склоне наткнулись на крупного рябчика-дикушу, который, не желая улетать, сидел от нас в нескольких метрах на упавшем стволе дерева. Очевидно, переживая от такой неожиданной близости, он выпятил грудь в красивую пеструю в крапинку и поднял хвост - это был мужчина, знающий себе цену. Рябчики дикуши известны тем, что от человека не улетают, что способствовало сильному сокращению их численности.

13-го августа, в понедельник, мы собрались в район горы Ямбуй, и, преодолев затяжной подъем, вышли на плоскую гору у подножья самого гольца. Погода была неустойчивой и все время как бы раздумывала: а не облить ли нас дождем хорошенько? Окрестные более высокие горы заволокли быстро несущиеся облака, которые время от времени проносились прямо по нам. Вершина этой горы была почти голой, мох да камень, с редкими кустами стланика; почти доверху сюда ведет звериная тропа. Какая-то чертовщинка в этом месте действительно есть. Здесь чувствуешь какое-то легкое беспокойство, мгновенно настораживают и звук упавшего где-то дерева, и резкий свистящий порыв ветра, а в голове крутится повесть Г. Федосеева о медведе-людоеде, который растерзал здесь двух людей до смерти и одного покалечил. Окружающий пейзаж действительно весьма подходил для декораций для постановки кинофильма "Злого духа Ямбуя", и представлялось образно, что вот-вот из тумана появится здоровый, бурый и мохнатый и сурово нас вопросит: "А это не вы ли моего дедушку здесь прикончили? Давайте-ка разберемся!"

18.08. выдался чудный денек, еще летний, но уже с прозрачным намеком на осень. Солнце светило ярко, но уже не пекло, и не донимала духота. В этот день мы добрались до самого тригопункта Ямбуй (1666.5м). С места стоянки это заняло 5.5 часов непрерывной ходьбы, и таким образом почти постепенно мы преодолели превышение в километр. Ясная погода и яркое солнце рассеяли зловещую славу этого места - оно выглядело привлекательно и даже симпатично. Башенку тригопункта было видно издалека - она высилась на каменном бугре, который контрастно выделялся на фоне других, более пологих гор. Форма бугра возникла благодаря тому, что она оказалась на границе геологических структур - иногда выветривание и эрозия подчеркивают геологические неоднородности: это край древнего вулкана, возможно, его вершинной кальдеры. С запада бугор резко спускается к высоким обрывам, которые лучше обходить стороной. На их серых скалах видны яркие рыжие пятна - выходы вторичных кварцитов с сульфидной минерализацией.

Сам деревянный тригопункт, открытый всем ветрам и подверженный всем непогодам, доживает свои последние годы. Он подгнил и обветшал, став инвалидом: одна из четырех ног отвалилась и висит в воздухе, деревянная площадка в основании провалилась. Тригопункт Ямбуй благодаря Федосееву стал одним из самых знаменитых в России, а потому было грех не набрать на память несколько больших металлических гвоздей-костылей, которые повываливались из досок. Взамен мы со студентами оставили дар духу Ямбуя: пластмассовую вилку, свежий огурец и стланиковые шишки.

Всего мы прошли в тот день около 30 км, и коленные чашечки больно протестовали против такого насилия.

21.08 за нами прилетел бело-синий Ми-8. Погрузились быстро, натренированно. Взмыли - внизу замелькали распадки, речки, осыпи, склоновые мари. Подлетели к Мае - вода в ней сверху выглядела фиолетовой, над косами - желтовато-розовой.

Все дивлюсь на эту глушь, и надивиться не могу... Где-то внизу бродят звери, которые предпочитают обитать в особенно полюбившихся им уголках. Например, в верховьях Кура, где предыдущим днем встретили двух оленей - темно-серых, чуть буроватых: одного молодого красавца-рогача и одну комолую оленуху, которая выскочила прямо на нас и никак не могла решить, в какую сторону ей лучше убежать.

Через несколько дней на вездеходе попали на Левый Малый Курумкан, текущий параллельно Большому. Долина его выделяется длинными цокольными (скальными) террасами, а северные склоны спускающихся к ней гор до верхушек заняты марью. По распадкам поменьше растут ельники, которые выглядят как собрание худых высоких старцев в темных нарядах с длинными зеленоватыми мшистыми бородами. Выше на склонах главным становится тепло-золотой или оранжевый цвет мелких круглых листьев березки Миддендорфа - из всех растений она первая реагирует на осень.

28.08. Воздух сырой и прохладный. Вершины гор в первом свежем снегу; их кромки резко и отчетливо видны на фоне неожиданно-праздничного голубого неба или темно-серых мрачноватых облаков. В сознание приходят новые ощущения больших изменений в природе.

3.09. Переехали на базу "Малый Курумкан". Она раза в два меньше, чем "Большой Курумкан" и состоит из поселочка с баней, столовой и "хутора" повыше. В целом место это уютное - маленькая котловинка среди гор. С севера ее обрамляет высокая гряда Атагского хребта, среди которой выделяется Черный Исполин своей протяженной темной зубчатой стеной с гигантоглыбовой осыпью ниже. У подножия склоны покрыты лиственным лесом и березняками.

4.09. Теперь я точно знаю: враги народа действительно существуют. Это они в образе рубщиков высекли здесь профиля: скверные, пересекающиеся и уже почти заросшие. Найти и пройти их требует немалых затрат нервов и труда; в душе быстро накапливается недоброе, и с запозданием желаешь этим злополучным рубщикам по меньшей мере исправительных работ на Колыме.

5.09. Бабье лето в этих краях так же замечательно, как и во всей остальной России - и сухой воздух прозрачен, и видимость изумительная. Небо приобретает необыкновенно яркий голубой цвет с облаками, невероятно белыми и чистыми. Горы становятся фиолетовыми и синими, с яркими осенними лесами на этом фоне, с пятнами оранжевых кустарников. И каждое освещенное солнцем дерево с его яркой желтой кроной отчетливо видно на расстоянии в большие километры - подарок восхищенному взору ценителя таежной Природы. Особенно в это время хороши березы, полные яркого желтого жара, от несильного ветра - нежного тихого трепета.

Вечерний свет тоже ярок, но он словно проходит сквозь прозрачную сиреневую пленку, освещая горы призрачно и резко.

Иногда вновь запарит, быстро набегают тучи и льет дождь, за ним густо сыплет крупный град. Градины резво прыгают по земле миллионами мутно-белых шариков, словно гоняющихся друг за другом.

10.09. Оставили гостеприимную простенькую базу на Малом Курумкане. Прощай, уютная котловинка и Черный Исполин, до свиданья, место, к которому мы привыкли. На вездеходе нас уместилось двенадцать человек. Пока ехали, погода развеялась, и стало тепло. Осень, осень... Синие горы, желтая тайга.

13.09. В воздухе ознобная стылость, запах сырости и прелости, на всем налет серости и тусклости. Тайга притихла в ожидании холодных перемен - зимы и снега. Вокруг туман - не туман, влажный редкий покров над линялой желтизной поникшей тайги. И тихий шорох мелкого дождя по палатке, словно чей-то унылый шепот.

14.09 вылетели на вертолете обратно через поселок Чумикан, что объясняется, очевидно, сильным привлекающим пилотов и прочих любителей запахом красной рыбы, которой припахивают по осени эти прибрежные места. Полет туда от базы занял у нас менее полутора часов. Путь пролегал сначала вдоль высокого Майского хребта с его чередой правильной формы чашеобразных ледниковых цирков, потом над самой труженицей Маей, пропилившей с великими усилиями за несколько миллионов лет, а может быть и быстрее, быстро поднимавшиеся горы. Вырвавшись из горных теснин, пошли над широкой котловиной Уды с ее болотами, мелкими многочисленными озерами и петлееобразно извивающимися водотоками.

Удской залив оказался более живописным, чем я ожидал. В хорошую погоду он ярко-голубой, и на севере окаймлен грядой светлых скал, за которыми возвышаются высокие горы Джугджура. Залив мелкий, у берега с высоты полета видны буроватые подводные отмели, а напротив устья Уды этой большой рекой намыло несколько песчаных кос.

Чумикан, как показалось сверху, не маленький, хотя и не большой поселок с перпендикулярной планировкой улиц и обычной сельской застройкой - дома, огороды и более крупные здания администрации и школы. В нем мы подсели и дозаправились, пролетев до Бриакана на юге, где вертолет снова ожидала заправка.

Хабаровск в сумеречном свете заходящего солнца показался еще почти через три часа.

Фотоальбом к Электронной Статье (новое окно)

Copyright © 2008 Institute of Tectonics and Geophysics
2008-01-15