Institute of Tectonic and Geophisics, Khabarovsk, Russia - Science Report

Публикации

Кириллов Вадим Евгеньевич, ИТиГ, Хабаровск

Cулавеси, орхидея тропических морей

Ниже делюсь с впечатлениями от поездки в Индонезию осенью 2007 года, где мне довелось в течение месяца работать геологом в джунглях и горах островов Сулавеси и Бутон.

Взглянув на карту Индонезии, в ее центральной части вы обнаружите большой остров причудливой формы, напоминающей цветок орхидеи. Его окружают несколько теплых морей: на востоке - Банда, на юге - Флорес, на севере - море Сулавеси, с запада протягивается большой Макасарский пролив. Это - остров Сулавеси, или Целебес. Красивое побережье, сказочные пейзажи, величественные горы, царственно-роскошные джунгли - ничем природа не обидела этот дивный уголок тропического рая. Добраться до этих удаленных мест с Дальнего Востока в наше время можно всего за двое суток.

Хабаровск в середине октября 2007 года провожал нас ясной погодой с бодрящим холодным ветерком. Город мы пролетели быстро, с высоты полета он показался таким маленьким, что его, казалось, можно было бы накрыть ладонью. За ним потянулись серо-синеватые горы и серо-оранжевые осенние долины. За Уссури, на Китайской территории, издалека виднелись многочисленные серо-розовые поля, с нашей стороны их было заметно меньше. Когда самолет поднялся еще выше, главной краской повсюду стала голубая, на фоне которой до дальнего горизонта ярко заблестели бесчисленные белые кучерявые барашки облаков. Затем потянулось блеклое море, затянутое белесой облачной вуалью, из-под которой через два часа показались горы Корейского полуострова. Оказывается, горы почти сплошь покрыты лесами; поля, городки и дороги полосками тянутся вдоль нешироких долин. Потом как-то неожиданно появился Сеул - огромный современный город с массивами жилых кварталов светлых высотных домов. Городскую застройку разделяют участки леса или невысокие горки, поросшие лесом и пронизанные туннелями. По всему было видно, что ровных участков пространств в Корее немного, и они повсюду заняты.

Когда приблизились к изрезанной линии морского побережья, показались заливы, дамбы, острова искусственные и природные, на одном из которых находится международный аэропорт Инчон.

Что Южная Корея - страна высоких стандартов, понимаешь сразу, когда колеса самолета касаются бетонной взлетной полосы - все сделано так, как и надо - очень продумано и качественно. К этому качеству очень подходит абсолютная чистота, глядя на которую, сразу же по контрасту вспоминаются углы и закоулки Хабаровского аэропорта.

Аэропорт Инчона выглядит приземистым, но на самом деле, он просто очень длинный и при высоте с 5-6 этажный дом занимает огромную площадь. На одном из зданий можно заметить претенциозную надпись по-английски большими буквами: "Аэропорт Инчон - самый большой аэроузел в Мире". Уж не знаю, не знаю... Хотя его размеры действительно впечатляют. Сделан он по западным стандартам: залы и проходы чистые, светлые (чтобы создавать приподнятое настроение) и просторные (чтобы избежать толчеи).

Из Сеула мы вылетели на большом аэробусе А-300, просторный салон которого был заполнен пассажирами едва ли на треть. Обслуживание в южнокорейских самолетах наверное, самое лучшее из всех, которые я когда-либо видел. Стюардессами здесь работают только молодые девушки, одетые с иголочки в светлую зеленоватую униформу, всегда любезные и безукоризненно вежливые.

Перелет в Индонезию занял часов шесть. До самой ночи я не мог оторваться от иллюминатора с великолепным видом угасающего дня на высоте нескольких километров. Верхняя кромка облачного покрова причудливо кудрявилась ярким золотисто-оранжевым "лесом" в последних лучах закатного солнца, ниже простиралась густая синяя мгла. За последующие четверть часа закат превратился в алое адово пекло среди темного мрака облаков и, наконец, сумрачно погас, растворившись в темно-синем небесном просторе.

Индонезийские тропики встретили липковатой банной влажностью и духотой.

Проходя по современному зданию аэропорта Джакарты, я с интересом приглядывался к лицам индонезийцев, стараясь для себя составить их средний портрет: рост средний, лицо смуглое, волосы темные, глаза черные, телосложение - не спортивное. Конечно, как и у всякого народа, есть отклонения: например, встречаются невысокие люди кукольного типа, что девушки, что молодые люди, а попадаются и высокие плечистые мужчины.

Типы лиц, если присмотреться, немного разные - очевидно, происходило подмешивание посторонней крови к основному яванскому населению. Например, если прадедушка был китаец, то от него доставались раскосые глаза, если голландец - более светлая кожа, если папуас - то негритянские, более темные черты.

В гостиницу в центре мы попали по платной автодороге примерно за полтора часа.

Мегаполис Джакарта представляет собой огромный город с населением более десяти миллионов человек, а с пригородами, говорят, и вовсе под двадцать миллионов. В центре много высотных домов и небоскребов, на улицах потоки машин и мотоциклов, многокилометровые автомобильные пробки, щиты огромных реклам. Вместе с тем этот американизированный город выглядит несколько безлико, а окружающая плотная одно-двухэтажная застройка и вовсе из себя интересного ничего не представляет.

Городу Джакарте 450 лет. Называться так он стал с 1942 года, когда страну оккупировали японцы. В пятнадцатом веке в этих местах существовало буддийское королевство со столицей на месте современного мегаполиса. В 1527 году его штурмом взяли мусульмане. В конце того же столетия сюда пришли голландские купцы, торговцы пряностями. При них город стал называться Батавией в честь древнегерманских племен, заселивших Голландию. Основой хозяйствования голландской колонии стало производство и закупка пряностей, отправляемых в Европу.

Здесь, наконец, пора привести справку об этой интересной стране, протянувшейся россыпью больших и малых островов на расстояние более пяти тысяч километров между Азией и Австралией.

Индонезия является самым островным государством в Мире, насчитывающим, согласно справочнику, 18108 (!) островов, из которых около 1000 имеют постоянное население. Среди островов есть и большие и маленькие, но все они отличаются богатством ландшафтов и пышностью тропической природы, что и побудило Марко Поло назвать их "цветочными корзинами". В состав Индонезии входит также множество крохотных коралловых атоллов и одиночных скал.

На острове Борнео Индонезия граничит с Малайзией и Брунеем, а на острове Новая Гвинея - с Папуа-Новой Гвинеей. На севере Индонезия омывается Южно-Китайским морем, Тихим океаном и морем Сулавеси, на юге и западе - Индийским океаном, Тиморским морем и Арафурским морем; кроме того, между островами Ява и Борнео лежит Яванское море, а между островами Сулавеси и Тимор - море Банда.

Площадь Индонезии составляет 1 919 443 квадратных километров. Проживает здесь почти 240 миллионов человек. Таким образом, страна является четвертой в мире по населению, намного в этом отношении перегоняя Россию. Больше половины людей проживают на островах Ява и Бали. Правительство разработало и осуществляло до 2002 года программу расселения с этих островов в другие, менее заселенные места, и в том числе и на Сулавеси. Переселенцам выделили земельные наделы, субсидии и кредиты с низкой ставкой погашения. Но программу эту пришлось остановить после того, как на заселяемых территориях распространились межэтнические и межрелигиозные кровавые конфликты.

Индонезия - страна многонациональная. Основной по численности народностью являются яванцы, а еще есть малайцы, сунданцы, мадурцы, батаки, ачехцы, папуасы, гайо и аласы, на Сулавеси - макасары, тораджи в горах и бугисы на побережье и другие. Кроме того, на островах проживает множество малых народов с локальными ареалами обитания. Как результат, в Индонезии распространено несколько сотен языков, и на официальном говорят немногие.

По характеру индонезийцы благодушны, благожелательны, не конфликтны.

Уровень рождаемости в стране в три раза превышает уровень смертности.

Один из моих знакомых любил повторять индонезийцам, что основное их богатство - дети. И в самом деле, детей великое множество, раза в два больше, чем взрослых, из чего можно сделать вывод, что в скором времени население этой страны может значительно увеличиться.

Это приятно впечатляет, когда вы видите колонны школьников, марширующих на учебу и обратно пешком, на велосипедах и мотоциклах. И все в форменной одежде - наверняка правительство в этом помогает - обязательно в светлых или белых рубашках, в галстуках, бордовых или темных юбках или брюках. Это современная продвинутая молодежь, не пьющая и не курящая и знающая, что такое сотовый телефон и компьютер, а потому и представляющая мощный резерв будущего развития страны. Поэтому можно компетентно заявить - да, у Индонезии есть будущее!

Индонезийцы - люди религиозные. Не фанатично верующие, но основные традиции соблюдающие. Согласно справочнику, 88% верующих из них - мусульмане, 7% - христиане, есть еще люди, исповедующие индуисткую и буддийскую религию.

Мусульманская религия здесь - основная, даже в аэропортах есть специальные молитвенные залы. Кораны в позолоченных переплетах вы найдете в своей комнате во всех приличных гостиницах. Согласно справочнику, в стране 100 000 мечетей, но мне кажется, что гораздо больше - в каждой деревне обязательно есть мечеть, и иногда и не одна.

Мусульманскую религию сюда завезли арабские и индийские купцы - торговцы пряностями, еще до голландцев. Религия эта вытеснила буддийскую и индуисткую в силу своих более простых догматов веры, принципов равенства всех Правоверных перед лицом Аллаха и поощрения взаимопомощи мусульман.

Женщины-мусульманки не придерживаются затворнического образа жизни и не ограничены в передвижениях. Их традиционной одеждой являются платок, подвязываемый под подбородком и платье с брюками, и редко платье до пят и полная чадра, оставляющая только щель для глаз. У мужчин-мусульман в ходу - высокая тюбетейка и широкая юбка. Бороды носят в основном служители культа и пижоны - в основном, из молодежи. На большинство бород смешно смотреть - это всего-то несколько курчавых волосинок, которые с любовью берегут и холят.

Мусульманская религия и жаркий климат способствовали тому, что индонезийцы не испытывают никакой тяги к спиртному, и даже к пиву. По этому поводу знакомый геолог, наш соотечественник, высказался эмоционально: "Поголовно никто не пьет. Это же просто представить себе невозможно!". Но курящих - немало. Среди мужчин, но среди женщин я не видел ни одной! И это мне, россиянину, тоже представить себе невозможно!

Своего алфавита у индонезийцев нет, используется латинский. Когда смотришь на надписи, кажется в первый момент, что это английский - ан нет, совсем непонятно. Кстати, надписей на английском вы нигде не найдете, это не принято.

По климатическим условиям, это жарко-теплая земля, со средней годовой температурой воздуха 25-27°. Здесь идут теплые дожди, текут теплые реки. Море здесь у самого берега - горячее! Здесь негде простудиться - разве что присев у большого кондиционера в гостинице. Этот теплый климат - большое природное богатство само по себе.

Индонезия - развивающаяся индустриально-аграрная страна с многоукладной экономикой, крупнейший в мире экспортер сырьевых товаров.

Горнорудная и нефтяная промышленность здесь - основные. В недрах Индонезии имеются значительные запасы полезных ископаемых. По запасам (2,5-3 млрд. т) и добыче нефти Индонезия занимает ведущие позиции в Южной и Юго-Восточной Азии, по добыче природного газа - шестое место в мире, а по его экспорту - первое место. По добыче олова Индонезия стоит на втором месте в мире, по добыче никеля (преимущественно на Сулавеси) - на четвертом. Это важнейшие виды полезных ископаемых. Их перечень можно дополнить золотом, медью, алмазами, рубинами, полиметаллами и углем.

Второе место занимает пищевая промышленность, на базе сельского хозяйства и рыболовства, на третьем - текстильная.

Ряд отраслей промышленности закрыт для иностранных инвестиций. Это не относится к горнорудной, хотя государство борется за то, чтобы контрольные пакеты акций принадлежали ему. В горной промышленности сильные позиции занимают австралийцы, японцы, канадцы и французы.

Из продуктов сельского хозяйства на экспорт идут в первую очередь пальмовое масло, каучук, кофе, какао и чай. Кроме того, в крупных размерах на внешние рынки поставляются также сахар, пряности, каучук-гевея и лес. Страна занимает первое место в мире по производству копры, мускатного ореха, перца и ванилина. Кроме того, здесь выращивают много гвоздики, хины и мускатного ореха.

В стране 490 аэропортов, больших и малых. Но при такой разбросанности островов и этого, наверное, мало. Большое значение имеет также морской транспорт.

Национальный флаг Индонезии - красно-белый. Но, по-моему, его стоило бы сделать трехцветным: ярко-красным - как тропические латеритные ферраллитные почвы; ярко-зеленым - как джунгли и густо-синим, словно южные небеса этой благословенной земли.

Валюта в стране мелкая и потому не очень удобная; 340 индонезийский рупий равняется одному рублю. На монетах изображена мистическая царь птиц Гаруда, у которого "всё тело покрыто золотыми перьями, ибо он - солнце, он - это сам Вишну, он - это свет и сияние"

Немного об истории Индонезии.

Индуистская и буддистская цивилизации достигли Индонезии почти две тысячелетия тому назад и особенно пышно расцвели на Яве, где местные правители стремились сравняться по мощи и великолепию с индийскими монархами, о которых им было известно от торговцев. С принятием индуизма (или буддизма) местные вожди получали право на совершение торжественных обрядов, превращавших их в богоподобные существа.

К VII веку на островах, в основном в прибрежных регионах, возникло несколько мелких государств, занимающихся торговлей. Эти королевства просуществовали до конца ХШ века, когда на острова пришел ислам, особенно окрепший после возникновения Малаккского султаната в начале XV века.

Впрочем, проникший на острова ислам значительно отличался от строгой и непреклонной веры его первых арабских последователей. При своем продвижении из Аравии на восток, через Персию и Индию, первоначальное учение пророка Мухаммеда постепенно насыщалось верованиями этих древних земель, и впоследствии в Юго-Восточной Азии стал преобладать "мифический ислам".

Вплоть до начала XX в. и окончательного оформления Нидерландской Ост-Индии, как именовалась огромная голландская колония, непосредственная предшественница современной Индонезии, на ее территории не существовало единого государства.

Первыми из европейцев в XVI веке проложили путь к "Островам пряностей" португальцы, которых в начале XVII века постепенно вытеснили более организованные голландцы. Начиная с 1602 года территория Индонезии находилась в сфере интересов нидерландской Ост-Индской компании, получившая монополию на торговлю со странами Востока, а также право содержать свои войска, объявлять войну и заключать мир, чеканить монету, строить крепости и фактории.

В 1816 была территория Индонезии была преобразована в колонию, которая именовалась Нидерландской (или Голландской) Ост-Индией. К 1910 году, то есть более чем через триста лет после начала колонизации, в состав Нидерландской Ост-Индии вошли практически все острова архипелага, включая Сулавеси, Малые Зондские острова и большая часть Борнео.

Проводя жесткую политику, необходимую для установления и поддержания торговой монополии, Нидерландская Ост-Индская компания активно использовала военно-морские силы. Флотилии военных судов ежегодно совершали проверки Молуккских островов, уничтожая все незаконные посадки пряностей и враждебные суда, обнаруженные в прибрежных водах.

После 1870, по мере значительного увеличения производства экспортных товаров, Нидерландская Индия стала одной из богатейших колоний в мире. Одновременно население архипелага быстро подключилось к системе международной торговли. Многие жители работали за денежную плату на сахарных и кофейных плантациях и предприятиях обрабатывающей промышленности; другим принадлежали второстепенные экономические позиции в больших и малых городах; третьи занимали нижние ступени служебной лестницы в быстро разраставшемся чиновничьем аппарате колонии. На острова переселялись китайцы, игравшие важную роль в качестве оптовых и розничных торговцев, подрядчиков, искусных ремесленников и ростовщиков.

Вслед за нападением японцев на американскую военно-морскую базу в Пирл-Харборе в 1941 году, правительство Нидерландской Индии объявило Японии войну, однако после непродолжительного сопротивления в марте 1942 было вынуждено капитулировать. Японская оккупация колонии продолжалась с 1942 по 1945 в основном с целью эксплуатации богатых месторождений нефти и оловянных руд. Японцы признали право индонезийцев на их национальную культуру, разрешили иметь национальный флаг и гимн; вместо голландского официальным языком на архипелаге стали японский и индонезийский.

Индонезийцы, однако, оказались недовольны произволом оккупационных властей. Миллионы человек были мобилизованы японцами на принудительные работы по строительству дорог, укреплений и были вывезены в страны Юго-Восточной Азии и острова Тихого океана. Реквизиции продовольствия, поборы, сокращение рынков сбыта товаров сельского хозяйства повлекли за сбой ухудшение экономического положения и, как следствие, рост антияпонских настроений со стихийными восстаниями.

Япония капитулировала 15 августа 1945. Не дожидаясь возвращения голландцев, Сукарно 17 августа 1945 провозгласил независимость новой Республики Индонезия. Однако еще почти 5 лет Голландия вела войну с местными националистами, пока 27 декабря 1949 года не признала независимость Индонезии.

Политической и идеологической основой Республики Индонезия является Панчасила (на санскритском - "пять принципов"): Вера в единого и всемогущего Бога; Справедливое и цивилизованное общество; Единство Индонезии; Демократия, осуществляемая внутренней мудростью единогласия; Социальная справедливость ко всему народу Индонезии.

Несколько слов о национальной кухне индонезийцев. Во-первых, в отличие от китайцев, они не столь большие сибариты и не делают из еды культа. Но кое-что у них получатся. Например, суп из бычьих хвостов просто замечателен. Еще из экзотики можно попробовать суп с жареным арахисом и синей лапшой, а также тушеного осьминога. И слов нет, хороши фрукты. В том числе плоды манго - светло-зеленые снаружи, с нежной и сочной оранжевой мякотью внутри вокруг длиной косточки. Плод этот столь необычен, сладок и экзотичен, что я бы сделал его, пожалуй, фруктом-символом всех индонезийских тропиков. Местные бананы (писаны) небольшие, ароматные и сладкие. Соки здесь - натуральные, без добавок, просто замечательные, а в жару хорошо утоляет жажду кокосовое молоко - клопомуда, очень напоминающая по вкусу березовый сок.

А в целом, несоленый вареный рис является основной пищей индонезийцев, это для них и хлеб, и еда, и едят его прямо руками.

На Сулавеси из Джакарты летели самолетом известной местной авиалинии "Лайон Эйр". Любопытно, что в этой стране каждая стюардесса выглядит фотомоделью. Все они как одна высокие, стройные, грациозные, симпатичные и улыбчивые девушки, наверняка проходящие особый отбор.

Мой товарищ заметил однажды, что красивых девушек в Индонезии мало - всех, очевидно, позабирали в стюардессы. Или в гостиницы, где они принимают и регистрируют гостей. А я обратил внимание, что симпатичным местным девушкам удивительно идет ярко-розовый цвет их блузок, который подчеркивает их природную смуглую привлекательность.

Сулавеси является самым большим (189,2 тыс. кв. км) островом Молуккского архипелага (острова Центральной Индонезии), с населением 14 миллионов человек. Остров этот отличается приподнятостью и гористостью, что объясняется тем, что он находится в области молодой складчатости и в настоящее время довольно быстро поднимается.

На подлете к его юго-западному полуострову нас ожидала удивительная картина - его побережье окаймлено полосой затопляемых рисовых полей, разделенных узкими дорожками и дамбами. Берег моря и берега рек выглядят полосками пошире. От всего увиденного возникает впечатление гигантской паутины, наброшенной на обширное сверкающее пространство воды. Далее простирается вся в полях возделанная равнина, окаймленная на горизонте подернутыми влажной дымкой горами.

Сделав пересадку в городе Макасаре, через час попали в Кендари - главный город провинции Сулавеси-Террано, занимающей юго-восточный полуостров. Население его составляет, судя по всему, минимум двести пятьдесят тысяч человек.

В Кендари мы поселились в гостинице Плаза Инн. Чем мне понравились местные отели хорошего класса - тем, что в них установлены кондиционеры, нагнетающие приятную прохладу, еще "шведскими" завтраками и просторными одноместными номерами. В таких гостиницах "девушки" не очень назойливы, хотя иногда и предлагают сделать вам "массаж".

Томимый здоровым любопытством, я не удержался и в первое же появившееся свободное время совершил обход той части города, которую можно было обойти пешком. Старый центр Кендари неинтересен - преимущественно это двухэтажная застройка с жильем наверху, магазинами и гаражами на нижнем этаже, с замусоренными обочинами дорог. Зловонные свалки можно встретить в самых неожиданных частях улицы прямо под ногами, что сильно портит общее впечатление от прогулки.

Северная часть города выглядит более привлекательно с её зелеными аллеями и правительственными зданиями. Здесь же находится главная мечеть города - крупное здание с островерхим куполом и четырьмя высокими минаретами по краям. Памятников мало, все они относятся к недавним, примерно семидесятых годов, но уже выглядят обветшалыми.

У южной окраины города вырыты искусственные пруды, где растут белые и ярко-розовые лотосы, последние особенно красивы.

В Кендари, как и во всех индонезийских городах, преобладает одноэтажная заурядная застройка. Среди нее контрастно выделяются дома зажиточных горожан - двухэтажные, с парочкой колонн у портика. В этих особняках удачно сочетаются и азиатские, и европейские мотивы; смотрятся они и просто, и элегантно. Дворики заставлены горшками с цветами и декоративными кустарниками, большинство которых просто ошеломляет невероятно яркими и пышными соцветиями. Они имеют настолько насыщенный цвет, что глаз отказывается верить в реальность этих красок. И еще хороши заборы, которым зажиточные хозяева уделяют особое внимание как парадной витрине особняков - внизу каменные, а вверху - ажурные, витые, черненые и позолоченные.

Основной вид транспорта в Кендари, как и во всех городах - такси-микроавтобусы и мотоциклы. Последних - японского производства "Хитачей" и "Сузук" - огромное количество. На них ездят даже девочки и бабушки, а отцы семейств умудряются уместить на это небольшое средство передвижения свою жену и еще парочку детей. Некоторые мотоциклы так обвешаны грузами, что удивительно - как они умудряются с ним управляться, да еще и на такой скорости. Кроме того, их владельцы зарабатывают еще и подвозя пассажиров. Таким образом, индонезийцы со своими мотоциклами свою транспортную проблему решили.

Европейцев в городе нет, и сразу чувствуешь себя в центре внимания - многие из встречных, особенно люди молодого возраста, приветствуют вас "Хелло" или приветливо улыбаются, а мальчишки на велосипедах образуют маленький эскорт, следующий за вами по километру.

Световой день в тропиках длится двенадцать часов. Темнеет рано, в шесть часов вечера. В это время запевают свои молитвы цикады и муэдзины, из придорожных глубоких канав (приспособленных под тропические ливни) на тротуары на прогулку выходят жирные крысы и многочисленные мелкие лягушата. Воздух становится более мягким, спадает агрессивная дневная жара и наступает самое приятное в этих местах время суток.

Чем еще хороши здешние места? Тем, что они находятся на побережье моря Банда и можно попытаться организовать себе отдых с купанием. Если окажетесь в Кендари, прежде всего, советую посетить пляж Тайпо-Бич севернее города, очень просторный, длиной в несколько километров. Он немного благоустроен - вдоль береговой кромки местами тянутся навесы, крытые пальмовыми листьями, на нарах под навесами спит, попрятавшись от жары, праздный местный народ, рядом в тени дремлют коровы и козы. По пляжу гуляет теплый ветер, шелестя жесткими кронами кокосовых пальм. Светлый песок настолько горячий, что на него больно наступить босой ногой. Если, набравшись мужества, перебежите через него - попадете на теплую отмель и потом в зону бурунов, за которыми открывается широкий синий и на горизонте аквамариново-зеленый морской простор.

На Тайпо Бич мы попали, когда возвращались в Кендари из поездки на север. Мои индонезийские коллеги предложили нам покупаться часок, и мы с Иваном, конечно же, и не подумали отказываться. Я тут же разделся до плавок и - ах! по грудь погрузился в солоноватое, прозрачное, теплое, как парное молоко, шипящее белой пеной аквамариновое удовольствие. Вылезать из такой воды не хочется - она необычайно теплая, освежает ненадолго, минут на пять.

Индонезийцев купающихся в море, между прочим, вы не увидите - все они предпочитают пассивный отдых где-нибудь в тени.

Первой нашей изучаемой площадью стала местность севернее Кендари, до которой пришлось добираться примерно день.

Вдоль побережья на север ведет асфальтированная или иногда грунтовая дорога, которая теоретически является двухрядкой, но в действительности не более чем полуторорядка. Машинам здесь не так-то просто разъехаться, особенно если они вылетают на полной скорости из-за поворота. Но вот что любопытно - аварий здесь за целый месяц я не видел ни одной: машины не колотятся даже на самых напряженных городских трассах.

Дороги здесь строят, не спрямляя их, а приспосабливают к рельефу, и они сильно виляют как в горизонтальном, так и в вертикальном плане. Вдоль дороги у побережья много больших и зажиточных деревень с домами из мелкого кирпича, оштукатуренных снаружи, с крышами, крытыми жестью. Фасады многих домов их владельцы стараются сделать привлекательными: утрамбованные земельные дворики, как правило чисты, по краям рассажены пальмы или пышно цветущие кустарники, иногда декоративные деревца с ярко-желтыми или ярко-алыми листьями. Деревеньки разделяет лес, пальмовые рощи или сельхозугодья. На одном из полей я увидел любопытную картинку: лежащего буйвола, на котором сидела большая белая птица-секретарь с длинным клювом. Другая такая же стояла рядом с его равнодушно жующей мордой.

В этих прибрежных деревнях довольно много животных - коз и коров, в основном небольших, худых и рыжих. Козы здесь, так же как и всюду, отличаются зловредным характером: или лезут куда угодно, обгладывая декоративные насаждения вокруг домов, или спокойно дремлют прямо посреди оживленного шоссе. Одну такую видел спящей прямо на столе мини-рынка у обочины оживленной дороги.

Чем дальше вглубь острова, тем деревеньки меньше, а домишки проще - дощатые или со стенками из циновок, часто на сваях, сверху крытые пальмовыми листьями. Дворики тоже земляные и не всегда чистые, часто с кучами кокосовых орехов, которые сушат на копру.

Из Кендари нас сопровождала маленькая группа геологов-индонезийцев. Сотрудничать мне пришлось с одним из них - скромным и улыбчивым мистером С., кое-как изъяснявшимся по-английски. Кроме того, в местных деревнях мы наняли двоих маршрутных рабочих. Один оказался бич-бичем в наколках. Аллах немилостиво лишил его любой работоспособности, а заодно и ума, щедро наградив зычным голосом и способностью непрерывно о чем-то говорить. Малым он был абсолютно бесполезным - я называл его про себя Тарахтеллой. Другой - симпатичный молодой человек, услужливый без подобострастия, неплохо владел английским, и судя по его рассказам - еще и японским, которому он научился за время работы на заводах этой страны.

Чтобы заполучить разрешение на дешевый переезд на пароме, нам пришлось заехать в фирму, занимающуюся в этих краях разведением масличной пальмы. Культура эта завоевывает все большее распространение ввиду немалой стоимости пальмового масла. Для посадок вырубают и потом выжигают многие километры джунглей. На освободившихся пространствах (в основном, в холмистой местности или в долинах рек) рассаживают саженцы пальм на расстоянии метров десяти друг от друга. Стволы взрослых деревьев довольно толстые, крона пышная, в ее основании большими черными гроздьями лежат глянцевые плоды.

Конторой заведовал мужичек в годах, но еще не старый. Его добродушную физиономию украшала совершенно невероятная борода, состоящая из несколько длинных курчавых волосков. Согласования мы получили легко, так как у нас на руках имелись бумаги от правительства провинции с просьбой об оказании содействия. Вообще, различные согласования и разрешения здесь - распространенный ритуал, отчетливый признак бюрократизированной страны. Кроме того, в ней, по отзывам, во властных структурах весьма значительно распространены взяточничество и коррупция.

До хуторка Ватараки на берегу реки Ланду мы по грунтовке добрались без проблем. Далее пересекли водоток на большом дощатом пароме, с которым вручную управлялся негр-перевозчик, и оказались в слабо населенной местности Асера. Здесь основной нашей базой на несколько дней стал деревенский дом в маленьком поселке Рилу на берегу мутноватой речки. В этой речке купались коровы и буйволы, и тут же люди, заодно стирая одежду, оправляя естественные надобности и набирая воду для варки пищи. Кажется, жители даже и не кипятят здесь питьевую воду, просто отстаивая ее и добавляя изрядную толику марганцовки.

В Рилу мы впервые ознакомились с деревенским бытом поближе. Он оказался удивительно неторопливым - здесь каждый день похож на другой. Встают очень рано - около пяти часов, когда начинают вопить во всю мочь, мешая сладкому предрассветному сну, многочисленные петухи. В это время женщины затапливают печи и готовят завтрак, состоящий в основном из риса. В девять утра уже жарко и начинается местная сиеста - то есть народ заваливается спать в тени. Примерно с шести вечера, после того, как солнце начинает садиться и жара спадает, селяне снова начинают шевелиться, уже примерно до двенадцати ночи - ужинают, общаются или иногда (с чувством) поют под гитару песни.

Из домашних животных в деревнях живут коты и собаки - последние маленькие, скромные и миролюбивые, как и сами хозяева. Коты здесь, напротив, бесцеремонные и громкоголосые - не мяукают, а просто ревут - впечатление от звуков такое, что их душат и они испускают при этом предсмертные вопли. Из домашней птицы преобладают куры (и куры, и петухи выглядят здесь тощими и поджарыми, как бегуны на длинные дистанции), реже встречаются гуси и утки.

Из Рилу мы с геологом Иваном совершили ряд походов, самым длинным из которых оказался путь до Роуты. Маршрут до этой деревни за хребтом к северу от Ривулу оказался настоящим испытанием. Прежде всего, потому, что пришлось пройти более 30 километров в самый разгар жары.

Путь пролегал большей частью по межгорной долине, окаймленной огромными известковыми скалами. Тропинка вела по открытой солнцу саванне, поросшей жухлой травой по колено. Жара здесь стоит невероятная - думаю, что не меньше, чем градусов сорок пять. Солнце настолько ярко освещает все вокруг, что начинают болеть глаза. Впечатление такое, что вас непрерывно обливают расплавленным парафином, превращая в мягкий пластилин, и организм помимо сознания ужасается такому над собой насилию. Потеешь здесь жутко, буквально купаешься в своем собственном тяжелом поту. Благо, если попадается речка, тогда падаешь туда минут на пять и потом еще столько же чувствуешь себя получше.

Через два километра тепловой удар хватил нашего коллегу-индонезийца, и пришлось его отправить обратно. Мы вдвоем с Иваном решили продолжить маршрут, уповая на интуицию и надеясь на объяснение с местными аборигенами на пальцах. И что где-нибудь найдем мотоциклы и магазины.

С последними не повезло - магазинов не оказалось даже в более-менее крупной Роуте. А на пальцах - это пожалуйста, объяснить оказалось возможным почти все основное.

Эти отдаленные места находятся в глубинах острова. Тропа соединяет маленькие деревеньки с простыми домишками на сваях под пальмовыми крышами. Здесь никто никуда не торопится: весь день аборигены спят в тени своих домов, их темные босые пятки можно видеть в проемах открытых для вентиляции дверей. Живут здесь бедно, огороды малы и убоги, свет бывает только по большим праздникам. Но, кажется, этот народ доволен своей примитивной патриархальной жизнью - ведь и шевелиться не надо! Питаются они, мягко говоря, просто - рисом и тушеной зеленью, цыплят режут не часто. Такая скудность существования может показаться удивительной - казалось бы, посади бананы, ананасы - ведь все само вырастет - но и садов-то часто нет! Фруктов по деревням купить негде, и это - в тропиках!

И мне становилось жалко их детей - в этом захолустье они не видят ничего цивилизованного и даже не ходят в школы. Некоторые в нашем лице явно видели белых людей первый раз в жизни. Это, очевидно, производило на них ошеломляющее впечатление. Те, что постарше, останавливались с открытым ртом и внимательно нас рассматривали, а дети поменьше, неожиданно для себя оказавшись рядом, робко поднимали на нас свои глаза, темные маслины, и в них отражалось столько природной простоты, наивности и застенчивости, что нельзя было невольно не улыбнуться в ответ.

В саваннах пасутся стада буйволов и коров. Возможно, они тоже чувствовали в нас чужаков - во всяком случае, бросали жевать и все, как один, тоже очень внимательно нас разглядывали. Скорее всего, она ведут полудикий образ жизни и побаиваются человека. Думаю, что раз в году часть стада знакомится со скотобойнями в соседних деревнях, тем самым обеспечивая селянам их основной доход.

Пройдя через саванны, мы взобрались на покрытый джунглями хребет по узкой и ухабистой деревенской дороге. По ней изредка ходят пешком - на самом водоразделе нас обогнал старик с мотыгой и мальчик-подросток с довольно тяжелым мешком на плече. Похоже, эта ноша его не слишком его беспокоила - мальчишка шел бодро и даже напевал песни. Я позавидовал ему, так как чувствовал себя уже неважно - сказывался накопленный за день тепловой удар.

К ночи мы спустились к долине севернее, и, прошагав по ней пару километров, оказались возле широкой реки у деревни Роута. От переправы вброд в темноте нас избавил перегруженный лесовозный грузовик, на котором мы подъехали в самый центр поселка.

В большом деревенских доме, где мы остановились на постой, нижнее помещение состояло из обширной комнаты с телевизором, возле которого собиралось множество народа. Самой замечательной особенностью интерьера этого помещения была плетеная мебель из тонкого и невероятно прочного растения ротанг. Мебель эта состояла из круглого стола и нескольких кресел с высокими спинками и являла собой изящный шедевр искусства художественного плетения. Ничего подобного в этом жанре я еще не видел - в этих произведениях воплотилась масса вкуса, и выглядели они прочно и элегантно.

Наутро удалось найти двух молодых парней на мотоциклах, которые помогли нам преодолеть половину обратного пути. Дорога была плохой даже для этого неприхотливого вида транспорта, и на самых трудных и опасных местах приходилось слезать и идти пешком, пока ребята вытаскивали свои мотоциклы на место получше.

По возвращении в Ривулу в один из маршрутов мы вновь подъехали на мопеде. Парочку раз водитель ронял его, и мы летели кувырком на землю, но без значительных последствий. Далее несколько километров с молотком в руке я пешком проследовал к реке, сопровождаемый моим коллегой на мотоцикле. Река эта не широка, но отличается заметной глубиной, прорезая свой путь среди отвесных, либо даже с отрицательным наклоном, известковых скал.

Через речку на микропароме, сделанном из нескольких бочек, коллега перетянул меня на лианном канате, и далее я проследовал по дороге на гору уже один. Дорогу эту оставили, недостроив. Наверху я обнаружил брошенную дорожную технику и серебристый джип еще старой "армейской" формы. По таким дорогам и в одиночку по тропическому лесу ходить не сложно, но при этом желательно придерживаться тенистой стороны. В этих джунглях не испытываешь особенного беспокойства - они не выглядят агрессивно, хотя и отличаются повышенной жесткостью и колючестью.

При этом, они производят то впечатление, которое от них и ожидаешь - то есть, настоящего тропического леса. Джунгли густые, с высокими (иногда до 50м!) деревьями, и каждое растение выглядит необычно. Есть деревья в шесть обхватов, есть такие, которые стоят на высоких поднятых вверх корнях, соединяющихся на высоте метров 5-6. Есть деревья, состоящие как бы из множества сросшихся стволов. Красное (казуариновое) дерево (в спиле, кстати, то красное, то просто розовое, и неравномерной окраски), с поднимающимися вверх корнями, широкими и плоскими. Каучуковые деревья - все с насечками и потеками застывшего прозрачного сока. Есть еще сандаловое, эбеновое, железное, тиковое, черное деревья. Многочисленные лианы любой толщины, иногда, до десятков сантиметров в диаметре. Лианы твердые гладкие, колючие, шероховатые, с пупырышками. Некоторые обвивают друг друга и выглядят, как плетеные огромные канаты. Есть ароматно пахнущие лианы, которые собирают для парфюмерной промышленности. Листья деревьев как мягкие, так и жесткие глянцевые - последние преобладают, их края остры и режут, как бритва, а, кроме того, некоторые из них усеяны длинными колючками или зубьями наподобие пилы. Стволы и ветки часто обвиты зарослями плюща, цепкого и колючего. Трава тоже жесткая и режется, словно бритва.

В этих вечно зеленых дебрях, конечно, нет времен года - просто часть листьев засыхает и падает на землю, заменяясь свежей зеленью.

В сухую погоду джунгли не пахнут - по крайней мере, с моим чутьем ничего уловить было невозможно, но после дождя начинают благоухать - кисловато или сладковато, и всегда приятно.

В этом часто непролазном лесу, где ходить можно только с помощью мачете, неугомонно весь день жужжат, стрекочут и завывают многочисленные насекомые. Некоторые издают громкий и звонкий вибрирующий вой циркулярной пилы, который в знойном застойном воздухе впивается вам в голову, словно сверло, доводя почти до сумасшествия.

Из других насекомых бросаются в глаза многочисленные красные стрекозы с алыми крыльями, яркие желтые и оранжевые бабочки, и стремительно проносящиеся экзотические махаоны.

Но что здесь может порадовать - это почти полное отсутствие комаров-москитов, может потому, что на острове мало болот. Комары отличаются робким поведением и появляются, как в нашей тайге, во влажную теплую погоду - но и в это время они не многочисленны.

Животных тоже немало - кабанов с полосатыми поросятами, оленей и обезьян; все они, похоже, ничего хорошего от встречи с человеком не ждут и тут же убегают. Много диких кур и петухов, и в лесу частенько слышишь их победное "кукареку". Вдоль речек встречаются игуаны до полуметра и даже больше длиной - это серые страшилища наподобие толстых ящериц, очень быстрые и ловкие. Они прекрасно бегают и ныряют, а иногда на бегу резко застывают, превращаясь в неподвижное изваяние. В местах более влажных есть шанс встретить "Черную Мабу", большую шелковистую ядовитую змею, настоящее олицетворение темного ужаса и смерти. Ее движение настолько стремительно, что спастись от нее удастся только бегством. Из других животных есть шанс увидеть больших летучих мышей, особенно в местности, где есть карстовый рельеф.

Следующей нашей поездкой стало путешествие на остров Бутон к юго-востоку от Сулавеси. На Бутон можно добраться на скоростном судне из морского порта Кендари, что занимает примерно пять часов.

По приезду в порт к нашему такси сразу бросилось несколько носильщиков и чуть не передрались из-за вещей. Не советую прибегать к их услугам без крайней необходимости - это откровенные мошенники! В порту трое носильщиков пронесли три наших сумки не более 20 метров, и потом требовали за это вполне приличные деньги.

Один из них, нечесаный грязноватый мальчишка, умудрился пролезть даже на корабль, полагая, что ему недоплатили за услуги. Он пристал ко мне хуже репея. Начался торг из-за доплаты: он похлопывал себя по животу, объясняя, что якобы голоден и упрямо тыкал мне свою пятерню, а я, возмутившись этому вымогательству, еще упрямее - один палец в ответ и потом, выразительно пожимая плечами, прятал тысячу рупий в кошелек. Наконец, нервы у него не выдержали, и он согласился на три тысячи.

Поездка на большом скоростном катере по этим живописным местам - замечательное удовольствие. Лучше всего сидеть на его носу - здесь воздух почти прохладен и упругими струями приятно обдувает лицо. Из под киля в обе стороны стремительно вылетают струи воды. Вокруг быстро проплывают берега, скалы, острова и островки - все в пальмах, окаймленные белыми коралловыми пляжами, с отдельными хижинами и рыбацкими деревушками.

Два больших острова - Муна и Бутон разделяет узкий пролив, местами шириной всего-то метров 500; в одном из мест с одного берега на другой переброшены провода с огромных электрических вышек-мачт. Причалив на короткое время к городу Раха на острове Муна, мы снова тронулись в путь по узкому проливу и через полтора часа оказались ввиду Бао-Бао, уже погруженного в фиолетовые сумерки. Когда в теплой темноте экзотически-заманчиво засверкали, отражаясь в море, многочисленные яркие огни этого портового города, мне подумалось еще раз, что наверно, к этому тропическому раю трудно привыкнуть - он никогда не устает тревожить воображение человека с севера.

О Бутоне из справочника мы узнаем: "Бутон (Butung, Buton), гористый остров архипелага Больших Зондских островов, в Индонезии, вблизи о. Сулавеси. Площадь около 4,6 тыс. км2. Высота до 1190 м. Покрыт влажным экваториальным лесом. Добыча асфальта. Тропическое земледелие (кофе, саго, сахарный тростник, табак). Вывоз древесины. Рыболовство. Главный город - Баубау (Бао-Бао). В 16 веке Бао-Бао был столицей султаната Уолио, который управлял островом Бутон и несколькими небольшими близлежащими островами".

В Бао-Бао мы поселились в небольшой гостинице, с которой довелось ознакомиться только утром. Оказывается, ее центральную часть занимает длинный холл на манер "зимнего сада" с бассейном в центре, в котором лениво плещутся большие розовые рыбки. Периметр сада украшает множество ваз с цветущими кустарниками и каменные "горки". Стены и часть потолка выстланы досочками красного дерева. Интерьер выглядит необычно и оригинально, свидетельствуя о таланте создавшего его художника-дизайнера.

В соседнем зале на полу стоят огромные расписные "китайские" вазы, а также стол и стулья красного дерева, выпиленные из цельных толстых его стволов. Бугристые лапы стола отполированы, так же как и его гладко срезанная крышка.

Пройдя через длинный холл с садом, вы окажетесь на террасе, нависающей над водой.

Боже, какой вид! Спокойно и тихо настолько, что отчетливо слышны шорохи моря и тихие всплески волны под террасой. От берега вдаль простирается светлое от солнца почти неподвижное зеркальное море, далее видны зеленые острова и островки с маленькими деревеньками. Направо мерно покачиваются маленькие боты и суденышки рыбаков, выше на склоне видны домики и мечети Бао-Бао. У самой кромки воды - зеленая травка без всякого выработанного водой пляжа - очевидно, здесь не бывает ни штормов, ни даже волнения. Иногда участки гладкой водной поверхности как бы вскипают от стаи рыб, всплывающей наверх. На удалении можно увидеть лодочку рыбака, занятого проверкой чего-то типа закидушек, привязанных к поплавкам с маленькими парусами.

Рай, идиллическое место! И становится понятным, почему индонезийцы обожают праздное ничегонеделание и беспечную неспешность: а чего еще можно желать в раю?

Сопровождал нас до места плешиватый буровик из Джакарты Сикфрид - судя по всему, изрядный хитрец и мошенник, но человек веселый и постоянно на разные темы подшучивающий. Когда мы заговорили о возможной ночевке в лесу, он тут же всячески принялся нас отговаривать, запугивая рассказами о ядовитых змеях и диких быках, во что поверить было трудно, так как здешние джунгли выглядят миролюбиво.

От дороги по узкой тропе часа за три мы дошли до лагеря геологов, по дороге встретив дерево дуриман с большими зелеными плодами в пупырышках. Знатоки считают его деликатесом, несмотря на неприятный запах протухшего мяса.

Лагерь геологов стоял на берегу небольшой речки. Он представлял собой два вытянутых барака из жердей, обтянутых водонепроницаемой синей пленкой. Вдоль центрального прохода гуляет сквозняк, вентилируя таким образом воздух. Проживает здесь около сорока работников, в том числе три женщины-поварихи и мужчины - геологи, шурфовщики, рабочие и бурильщики.

Очаг расположен на одном конце барака, а далее до другого конца барака тянутся ряды гамаков из белых мешков, туго натянутых на жерди. У геологов здесь установлены три стола с компьютерами, на которые они сбрасывают информацию, а вечером отдельным счастливцам разрешается поиграть в компьютерные игры. Есть и свет - от движка, а из других удобств - озерцо у запруды в речке, где можно постирать и искупаться.

Кормят здесь однообразно: курятиной, рисом и тушеной перченой травкой, но всегда - с душой.

И опять хочу поделиться приятными впечатлениями от общения с людьми - многие из них подходили, здоровались или просто наблюдали за вами, приятно при этом улыбаясь.

Ну где вы видели, чтобы у нас вот так, от всего сердца, улыбаются незнакомцам?! В лучшем случае воспринимают равнодушно, в худшем - смотрят, как Ленин на буржуазию. Миролюбие - прекраснейшее качество этой нации: люди друг с другом никогда не ссорятся! Ни склок, ни разборок. Даже дети всегда играют тихо, без ссор. Но, что греха таить, большинство из них - лентяи и разгильдяи, народ необязательный, а вернее сказать, до европейской точности и исполнительности им еще далековато. Так же как и нам, впрочем.

После ланча вышли в маршрут, сопровождаемые четырьмя рабочими с мачете и местным геологом Фрэнки, недавним бакалавром. Поход занял пять часов, за это время мы успели вскарабкаться на хребет и спуститься с него, сначала по склону, а потом по водотоку.

Примечательно, что здесь верхушки гор перекрываются рифовыми известняками - невероятно изрезанными и в сквозных дырах, образующими скалы и скопления глыб на платообразных возвышенностях. Там же можно увидеть зияющие глубокие многометровые карстовые дыры-провалы диаметром до нескольких метров. Известняки образовались, очевидно, относительно недавно, и неотектоническое воздымание подняло их на большую высоту над морем.

Хребет покрывают вполне проходимые джунгли, в которых, как обычно, изобилие лиан, одну из них, по местному дури (ударение на последний слог) я особенно невзлюбил - она тонкая, но невероятно крепкая, вся в загнутых наподобие когтистой лапы колючках, злобно вцепляющаяся в вас мертвой хваткой и оставляющая кровоточащие раны на коже. Это настоящая пиранья растительного мира, и когда вы с трудом вырываетесь из ее когтей, с вами отрывается и часть лианы.

Из других растений интересным показались "ранетки", увы, несъедобные, растущие во множестве гроздьями прямо из ствола - растение-паразит. И оранжевый съедобный плод-цветок руми с кислой освежающей сердцевиной.

В одном месте Фрэнки, изменившись в лице, попросил нас быстро присесть, и мы услышали свист крыльев какой-то большой птицы. Из его объяснений мы поняли, что она стреляет какой-то ядовитой дрянью, от которой на теле вздуваются пузыри. В этих же лесах встречается еще и ядовитая изумрудно-зеленая змейка, которую не отличишь по цвету от листвы.

Во второй день мы посетили ряд шурфов большой глубины. Для не геологов поясняю: шурф - это яма сечением примерно метр на метр, которую проходят или с целью геологического картирования (чтобы посмотреть, какие породы находятся под рыхлыми отложениями), или с поисковыми целями - определиться, есть ли на глубине руда.

Средняя глубина шурфов обычно - несколько метров, но здесь они достигали 11-14 метров! Это были настоящие шахты, только маленькие, пройденные в глинистой почве с помощью кайл и лопат. Породу внизу нагребают в ведра, а вверху второй рабочий вытаскивает ее на веревке. По периметру шурфы огорожены маленькими заборчиками, а вниз ведут длинные лестницы, по которым я и спускался к самому забою - оттуда отверстие наверху выглядит маленьким дальним оконцем во мраке.

Кроме шурфов, на участке проходятся еще и скважины маленькими механическими станками с малым диаметром труб.

Когда выезжали обратно в город, я обратил внимание на известковые карьеры, где рабочие вручную ломали камень для нужд местного строительства. Вообще, местным камнем широко пользуются по всей стране - его выламывают и тут же строят из него заборы, сараи, дома и дороги.

Город Бао-Бао рассмотреть как следует так и не удалось. Однако мы успели съездить вечером в ресторанчик в центре, где отведали сочную рыбу барону, запеченную над углями в жаровне прямо на наших глазах. А на набережной я успел заметить огромного дракона, с горящей красными огнями пастью и глазами, и зелеными подсвеченными рогами. У морского вокзала в Бао-Бао можно увидеть огромный раскрашенный памятник ананасу - никак не меньше пяти метров в высоту. Думаю, что он является единственным в Мире. Так что можно предположить, что жители этого города - фантазеры, да и я сам с удовольствием пофантазировал бы еще в этих удивительных местах!

Самым крупным городом Сулавеси является Макасар, он же Уджунгпанданг, столица провинции Сулаве-Селатан. Попали мы сюда проездом в город Лувук и задержались на денек в связи с тем, что самолет вылетал только на следующий день

Со времен султанов символом Макасара является петух, бодрый и подтянутый рыже-черный красавец, которому установлен памятник на центральном проспекте города. Самая старая часть последнего находится в районе порта и старого голландского форта Роттердам.

Макасар - хотя и большой (население составляет семьсот тысяч человек), но обычный, стандартный индонезийский город. В центре преобладает плотная двухэтажная застройка, тротуары почти везде отсутствуют, под ногами шныряет множество тощих и совсем не пугливых кошек, напротив домов красуются кучи мусора, в грязных каналах купается множество мальчишек, портреты кандидатов на выборы налеплены на каждом углу, на нешироких улицах потоки мотоциклов и автомашин, толчея и запахи местной кухни.

Велорикш в Макасаре - изобилие, но с работой у них проблемы ввиду высокой конкуренции. В ожидании клиентов многие из них дремлют в своих тележках под маленькими навесами, задрав вверх пятки и не обращая никакого внимания на уличные шум и пыль.

Город это известен несколькими достопримечательностями. Во-первых, большим исламским университетом. Во-вторых, тем, что он был большим рынком риса и пряностей с длительной колониальной историей. Здесь существовали голландская (с 1603 года) и английская (с 1613 года) торговые фактории. Кроме того, Макасар был некогда столицей султаната Гова, и с тех пор сохранились в хорошем состоянии постройки дворца султана.

Одно время город был главной базой Британской Ост-Индской компании, а по Бонгайскому договору 1667 года признал верховную власть Голландии, о чем напоминает старый форт Роттердам. Захват Макасара стал большим стратегическим успехом голландцев - это открывало им возможность добиться превосходства на море у берегов расположенных далее к востоку островов и в центральной части Индонезии. Однако, колонизаторы смогли покончить с остатками независимости султаната Гова только в 1904-1908 годах.

Владения султанов охватывали не весь остров, а его наиболее освоенную и населенную юго-западную часть. Их дворец (ныне музей) в Макасаре размещается в периметре каменного забора среди стриженных лужаек. Он состоит из двух построек - побольше, где жила семья султана, и поменьше, где жил он сам, с залом приемов и трапезной. Дворец отличается от построек европейских монархов - прежде всего, уступая им размерами, хотя наверняка в XIX столетии был самым большим зданием на острове и имеет в длину добрую сотню метров. Кроме того, сделан он из дерева, и имеет черты специфического индонезийского стиля, появившегося, вероятно, еще сотни лет тому назад, а именно - он установлен на деревянных сваях, и крутая крыша покрывается плотно подогнанными деревянными дощечками. Дворец потемнел от времени - думаю, что ему не меньше трехсот лет. В целом он производит впечатление легкости и воздушности, что вполне подходит местному климату.

Служащий этого музея позволил мне побродить по нему в одиночестве, так как другие посетители отсутствовали.

Полы внутри покрыты черным лаком, и вдоль витрин их покрывают цветные бамбуковые циновки. Большую часть здания занимает обеденный зал, в торцевой части которого стоит низенький стол самого монарха под балдахином. Там же висят его с султаншей портреты. Вдоль стен зала стоят такие же невысокие столы для гостей.

В других комнатах в витринах - одежды султанши и султана - легкие, расшитые золотыми цветами, белая шитая золотой нитью шапочка для ежедневного ношения, белые штандарты с синими вышитыми петухами, довольно простенькая фарфоровая посуда тех времен и набор музыкальных инструментов. Кроме них разложены старинные медные монеты - на одной стороне выбито несколько изречений из Корана, на другой - корона и надпись по английски "Голландская Индия". В зале регалий выставлены фамильные сокровища царственной семьи, которые они не успели прихватить с собой во время бегства в 1945 году: в центре - ажурная золотая корона весом два килограмма в виде шлема с островерхими "ушами", украшенная немногочисленными драгоценными камнями (голубой агат, алмаз) и сиреневой эмалью. Вокруг на витринах - все из золота: корона султанши в виде обода с листьями, браслеты и большие медальоны, большая лягушка, на спине которой сидит маленький Будда, два тяжелых ожерелья весом до двух килограмм каждое - первое из шариков, плетеных из золотых нитей, другое массивное. Рядом стоят серебряные шкатулки и лежат большие восточные кинжалы с ножнами, оправленными в золото, с драгоценной отделкой.

Султаны, были, безусловно, далеко не бедными людьми, но с нашим царем-батюшкой по богатству тягаться далеко не могли.

Над экспонатами вывешена галерея портретов этой династии - художественных для более ранних и фотографических - для последних. Выражения лиц монархов на портретах - различное: от грозного до смиренного.

Вторым местом, которое рекомендую вам посетить в Макасаре, является голландский форт Роттердам, поименованный так в честь крупнейшего порта в Нидерландах. Находится он у набережной и видимо, предназначен был защищать своими пушками город с моря. Длинная ось форта вытянута вдоль залива, его протяженность составляет метров двести при ширине почти 150 метров. Каждый угол крепости немного вытянут в длину, высота толстых стен из больших каменных блоков местами достигает восьми метров. На стенах были предусмотрены понижения для орудий, но самих пушек почти не осталось.

В окружении крепостных стен находятся двухэтажные дома голландских колонистов, выстроенных в западноевропейской традиции: крутые черепичные крыши, светлые желтоватые стены, геометрически простые формы, окна за темными ставнями. Дома разделены стриженными лужайками с декоративными кустами. Посетителей мало, судя по всему, индонезийцы не большие любители старины. Интересно, что когда я спросил культурного с виду сторожа, когда была основана крепость, он так ничего и не смог мне ответить по этому поводу - не знал! Так вот, форт возведен в XVII веке, выстроен добротно, по-голландски капитально и прекрасно сохранился. Это, несомненно, сейчас самая чистая часть города, в которой могли проживать не менее тысячи человек - солдаты, офицеры, торговцы и колониальная администрация.

После объявления Индонезией независимости голландцы не успокоились, начав организовывать недолговечные марионеточные государства, одним из которых стало Негара Индонесия Тимур (Государство Восточная Индонезия, или Федерация Штатов Восточной Индонезии) со столицей в Макасаре в 1946 году. В это же время, в ходе борьбы за независимость, на Сулавеси погибло сорок тысяч патриотов.

Свернув от крепости направо, вы по большой улице попадете в известный c древности порт Макасара, откуда еще в старые времена мореплаватели ходили к Мадагаскару, Северной Австралии и другим тропическим областям. Этот порт, несомненно, покажется вам своеобразным и достойным внимания, но совсем не современным, а словно еще колониальным, восемнадцатого или девятнадцатого века. С одной стороны, здесь под загрузкой в ряд стоят большие торговые корабли, а с другой стороны, в бухте много белых частных яхточек. Грузовые корабли до сих пор делаются из дерева и по форме напоминают огромные вытянутые лодки с острым килем. Нагружают их мешками, кажется, сверх всякой меры, но они и в таком состоянии устойчивы ввиду того, что основной центр тяжести находится ниже ватерлинии. Мешки, в основном, с рисом, с грузовиков на корабли переносят худые коричневые подросткового вида грузчики. Эта работа, в пыли и под палящим тропическим солнцем является настоящей каторгой, но механизировать труд никто не спешит.

После посещения гавани шофер отвез меня в ресторанчик на самом берегу, и мы провели там приятный часок на обдуваемой теплым ветерком открытой террасе, потягивая пиво Бингдан (Звезда) и заедая его большими розовыми креветками.

С террасы открывается чудный вид на лазурное море Флорес, остров недалеко от берега и набережную в пальмах внизу. Поодаль от берега группа больших длинных деревянных лодок затеяла гонки - выглядело это все забавно, но слишком шумно, и чадили они своими допотопными моторами только чуть меньше, чем паровоз.

Маленький шофер, которого я накормил за свой счет, был явно этим доволен, похлопывая время от времени меня по плечу, а себя по животу. Благодарность - еще одно чувство, присущее индонезийцам, наряду с детской простотой и непосредственностью, с одной стороны, и стеснительностью, с другой.

Ближе к вечеру мы попали в показательную национальную деревню рядом с городом - довольно новую, но построенную в традиционном стиле, который отличает очень вытянутые, загнутые вверх и зауженные над входом и с противоположного конца крыши. Сами дома деревянные, темно-коричневые, покрытые художественной резьбой и украшениями из черепов быков с рогами. Стоят они на высоких сваях, и чтобы забраться вверх, нужна приставная лестница. Крыша набрана из черепицы, сделанной из отрезков бамбука. Его стволы для этого распиливаются на отрезки и расщепляются пополам. Потом выкладывается слой выпуклостью вниз, его перекрывает слой выпуклостью вверх, с таким расчетом, что каждый отрезок бамбука прихватывает два внизу. Получается и прочно, и оригинально, и красиво, и необычно - ничего подобного ранее в жизни я не видел.

Рядом в парке гуляет много молодежи разного возраста, в том числе студентов. Я нахожу, что это приятный и общительный народ, относительно более раскованный, чем старшее поколение. Завидев иностранца, они тут же подходят поприветствовать вас по-английски и поинтересоваться, откуда вы прибыли. После общения симпатичные студентки жмут руку с их певучеголосым: "Thank you", пусть это мелочь, но, ах, как приятно!

Из Макасара мы вылетели в городок Лувук на центральном восточном полуострове.

Аэропорт Лувука размещается на плоской горе над обрывом к морю. С его взлетной полосы хорошо видна ярко-синяя полоска воды и острова напротив, а ниже дорога, вся окаймленная цветущими деревьями.

Сам Лувук является портовым городом в 70 км южнее экватора. С окружающих гор или из окна гостиницы он смотрится необычайно живописно, живой красочной иллюстрацией для сказок Тысячи и Одной ночи с его глубокой бухтой, врезанной в центральную часть города, с мечетями и христианскими церквями, с белыми домиками, карабкающимися по крутым склонам плоского плато и с кораблями на рейде.

Вблизи все прозаичнее, как обычно - переулки грязны, а застройка заурядна, за редким исключением. Район этот отличается повышенной сейсмичностью - в Интернете я прочел, что его недавно трясло, и при этом погибло 9 человек.

В Лувуке переночевали во второразрядной гостинице, главным достоинством которой является терраса, нависающая над морем, с удобными столиками среди цветов. Этот удачный мотив (терраса с цветами над водой) повторяется для большинства приморских гостиниц, и в самом деле, лучшего здесь ничего не придумаешь.

На следующий день по асфальтированной полуторорядке часа за четыре добрались до деревни Ондолеан, ставшей для нас базой на последующие почти полмесяца.

По дороге проезжали через местность компактного расселения индонезийцев, выходцев с острова Бали, с древних времен исповедующих индуисткую религию. Деревни этого района отличаются тем, что буквально в каждом дворике стоят культовые сооружения в виде маленьких храмов, башенок и пагод. Они вылеплены из цемента, покрыты загнутыми по углам крышами и покрашены. Окружением им являются ярко цветущие кустарники и цветы. Мало сказать, что все это выглядит необычно: это тот самый праздник, который всегда с тобой! И, кроме того, здесь встречаются целые храмовые комплексы, один из которых мы с интересом обследовали.

В комплексе строения размещаются с внутренней стороны каменного забора, образующего большой квадрат, центральную часть которого занимает ровная стриженная луговина. Строения здесь относятся к разному времени, и самым старым из них наверняка несколько десятков лет. Среди этих культовых сооружений выделяется темная высокая узкая пагода, с последовательностью крыш одна над другой все более мелкого размера. Другое строение представляет собой навес на высоком основании, под которым установлен ряд маленьких каменных кресел с высокими спинками. В центральной части расположено еще одно здание под навесом с трибуной, на которой нарисована синяя свастика. Рядом находится ряд строений поменьше, из кирпича и цемента, украшенных причудливой лепниной и фигурами зубастых драконов.

Проехав этот район, можно попасть в деревни, населенные христианами, с протестантскими церквями, отличающимися простой формой - то есть, квадратная башня с крестом впереди, длинное здание с высокой крышей и с рядами окон за ней.

В поселке Ондоан наши индонезийские коллеги арендовали сельскую гостиницу с несколькими комнатками для проживания, и надо признаться, в лучших условиях в "полях" мне работать не доводилось. На стол на завтраки и на ужины в центральном холле подавали несоленый рис, жилистых цыплят, омлет, тушеную зелень, сладкое и острое мясо, тушеный с ароматным сладковатым вкусом имбирный корень и перченых крабов. Довольно часто угощали морской рыбой (рыба по-индонезийски - икан), из которой больше всего мне пришлась по вкусу толстая и сочная мубара. В качестве напитков подавали обычную кипяченую воду или жидковатый чай.

По вечерам за ужином работал телевизор, вокруг лампочек у дверей, распахнутых в теплую уличную темноту, танцевала мошкара, под потолком чирикали ящерки чича, под ногами вертелось множество мелкой смуглой детворы - и вся эта обстановка казалась мне очень уютной и домашней.

Первым нашим маршрутом в этой местности стал поход по дороге в бухту, название которой мне так и осталось неизвестным. Мы добирались туда сначала на машине, а когда дорога стала непроезжей, на мотоциклах, по пути останавливаясь для документации дорожных врезов.

Бухта эта оказалась одним из живописнейших мест, которые я когда-либо видел - это залив с причудливо изрезанными берегами в обрамлении холмов и возвышенностей, поросших великолепными тропическими лесами. Дальний план являл собой гряду высоких крутых гор, окутанных облаками, передний - спокойную гладь залива, где, наверно, волнения воды бывают редкостью. У берега и подальше на сваях в воде разместилась деревня - целая деревянная Венеция: дощатые дома, крытые пальмовыми листьями вдоль дощатых же тротуаров, между которыми по широким каналам скользили узкие лодочки, возле домов с веселыми криками купались и играли мальчишки. Вода прозрачна, как и везде, хотя и мусора много, как и всюду в приморских селениях Индонезии.

Почему индонезийцы так любят жить на воде - мне это понятно: во-первых, прохладнее, во-вторых, рядом можно ловить рыбу. Такие дома на сваях можно видеть на большом, в километры, удалении от берега на отмелях. Живут там рыбаки, меняющие на свой улов все остальные необходимые продукты.

Следующие маршруты мы выполняли с моим маршрутным рабочим Адэ - серьезным и симпатичным крепким парнем, державшимся всегда со скромным достоинством. Он был достаточно понятлив, но вот беда - по-английски знал всего четыре слова: "кар" (машина), "рум" (дом, жилье в его понятии), "вотер" (вода) и "манки" (обезьяна); все остальное объяснялось на пальцах. Адэ обычно шел впереди с мачете, прорубая дорогу. Другой его обязанностью было носить с собой воду и еду.

Два дня мы потратили на маршруты возле деревень. Если кто-то думает, что там легче передвигаться, тот несомненно, ошибается - там, где человек что-то и когда-то вырубал под огороды, все заросло густейшим непроходимым чертополохом. Хотя, с другой стороны, если повезет, можно набрести на старую еще довольно пригодную для передвижения лесную дорожку, и использовать ее для маршрута.

В один из ноябрьских дней мы с Адэ маршрутом дошли до моря. Оно оказалось здесь не совсем интересным - с отлогим побережьем и с невысокими плоскими скалками на мысах. В отлив море отступает на добрую сотню метров, обнажая илистое дно с лужами горячей воды. Если идешь по этому пространству, во все стороны бросаются и прячутся по норам пузатые круглые розовые крабы, тут же удивительно ловко засыпающие отверстия песком. У кромки приливной линии начинается полоса мангровых зарослей на торчащих вверх над водой корнях, а также какие-то деревья с огромными - сантиметров по 60 - стручками. Ближе к илистым отмелям в огромном множестве произрастают интересные растения, напоминающие упруго торчащие вверх полуметровые крысиные хвосты.

Эти мангровые заросли с путаницей ветвей и стволов, вперемешку с низкорослыми пальмами, с изобилием проток-каналов, с тинистой пропитанной влагой землей совершенно непроходимы, даже и не пытайтесь!

Пройдя вдоль побережья, мы обнаружили безлюдный хуторок в рощице кокосовых пальм. В хуторке жили рыбаки, судя по большому количеству битых кокосов и ракушек, ценители этих особенных деликатесов. На берегу остались лодки, выдолбленные из цельного куска дерева; для устойчивости к ним привязываются на поперечинах толстые бамбуковые стволы.

На обратном пути в свою деревню набрели на рощу банановых пальм. Как и все другие сады, они растут на старых вырубках в лесу. В срезе видно, что банан - не что иное, как гигантская трава, с зелеными мясистыми зеленовато-полупрозрачными годичными кольцами. Когда он достигает большого размера, то начинает плодоносить - гроздь растет на стебле с большим соцветием. Банан, даже внешне зрелый, просто так не съешь - он терпкий, твердый и брызжет белым едким соком. Поэтому гроздья срывают и хранят в темном месте определенное время, до дозревания.

Следующим днем мы пробовали определиться со здешними дорогами - куда по ним можно подъехать вглубь острова. Расспросы, как обычно, оставляли много неясного - и поэтому самый простой способ в этих случаях - ехать самому.

Это мы и сделали - сначала, на юг.

Такие поездки всякий раз подтверждают психологическую родственность наших народов - как Индонезия, так и Россия богаты как плохими дорогами, так и сами знаете, еще кем. Дороги в большинстве случаев действительно скверны, но это, похоже, мало кого волнует. Асфальт на них где положен, а где это просто глинистые грунтовки, которые после смачивания хотя бы небольшими дождями на крутых склонах становятся непроезжими. На одном из подъемов я поучаствовал в эпопее затаскивания небольших автобусов на канатах вверх на гору в числе еще 20 местных мужиков и считаю, что пассажирам еще повезло, что столько рабочих рук рядом оказалось.

Миновав прибрежные возвышенности, мы спустились к долинам, настоящим бедствием для которых являются катастрофические оползни и сели. В мае этого года после недели ливневых дождей сразу несколько населенных пунктов пострадало от селей. В одной из деревень погибло сразу более семидесяти человек. Мы проезжали по этому несчастному селению - вся его центральная часть была полностью уничтожена вместе с деревьями, жителями и домами, и там до сих пор нет ничего, кроме груд сцементированного засохшей грязью валунника.

В одном из селений, очевидно, пострадала школа, и под нее приспособили две большие длинные армейские палатки. В разгар дня нижнюю часть палаток приоткрывали для проветривания, и со стороны дороги видны были ряды деревянных парт с учениками.

Дорога во многих местах была перекрыта оползнями, и нам не удалось по ней проехать до конца из-за ее продолжающегося вот уже полгода ремонта.

После обеда мы предприняли попытку забраться на интересующую нас площадь с другой стороны.

Дорога сюда ведет через довольно высокий горный хребет. По мере увеличения высоты она принимается прихотливо вилять, то карабкаясь вверх по узким отрогам-хребтикам, то подрезая скалистые склоны. Она здесь крутая и настолько узкая, что двум машинам разъехаться почти невозможно. Вниз от дороги ведут обрывы далеко вниз в чащу джунглей, и упаси бог соскользнуть в сторону - шансов остаться в живых не останется никаких. На одном из крутых участков наш джип не смог преодолеть подъем и покатился вниз задним ходом. Растерявшийся молодой водитель потерял контроль над машиной и нас спас только земляной бордюр: перескочи мы через него - и улетели бы вниз по склону.

Дорогу эту без конца засыпает камнепадами и размывает тропическими ливнями, рельеф здесь молодой и живой, горы местами поднимаются на головокружительную высоту. Смотреть страшно на эти уходящие в облака стены - но, красиво, спору нет!

Подъем компенсируется активной овражной и речной эрозией: реки и ручьи пропиливают ущелья, заваленные циклопическими, иногда величиной с дом, валунами.

Попав по дороге в местную деревеньку, я совершил из нее долгий маршрут сначала по ущелью реки, потом по каньону, заваленному селевыми отложениями, и наконец по хребту. Верхушку последнего занимали скалы известняков, настолько причудливо изрезанные и издырявленные, что иногда некуда было поставить ногу. Когда мы часам к четырем дня оказались достаточно далеко, я понял, что обратно в поселок к ночи мы уже не успеем.

Нас выручил местный проводник - очень жилистый невысокий коричневого цвета мужчина с шевелюрой курчавых волос, счастливый обладатель широчайшей улыбки. Он знаками объяснил мне, что доведет нас обратно гораздо быстрее, и шустро повел нас вниз по склону в долину реки. Таким образом, мы быстро попали на реку Соло Бокка, где вдоль берега и по перекатам, а потом и по едва заметной тропинке действительно до темноты добрались до нашей деревни. Усталости после целого дня хода по жаре в проводнике не чувствовалось ни малейшей. Большей частью дороги он шел босиком, не опасаясь ни раскаленных валунов, ни острой как бритва травы, ни вероятных змей. Пятки у него были серыми и твердыми, как картошка. Стоимость услуг таких проводников в этих краях обходится, кстати, по нашим деньгам, примерно рублей в 120 рублей в день. Что и говорить, смешные деньги!

В деревеньке по возвращении испив чаю (к нему подали, словно пирожное, вареную картошку типа батата) в доме старосты, стали собираться в дорогу. Второй геолог, Сергей, у которого получился самостоятельный маршрут, рассказал, как ему повезло: он прошел по длинному гроту, который пропилила река в известковом массиве. В потолке этой пещеры зияли дыры и местами свисали сталактиты, а в темных местах стаями висели большие летучие мыши. Уже на подходе к деревне они пересекли рощу ванили. Восхитительный сладковатый аромат свойственен ее плодам - коричневым длинным стручкам. Говорят, что килограмм ванили стоит уже в Индонезии 500 долларов.

Обратно в Ондоан мы добирались по горной дороге уже ночью. Новый шофер оказался хладнокровным опытным профессионалом и уверенно вел машину по самым крутым склонам. Мы следовали вверх в полной темноте, и только забравшись на перевал, увидели море - точнее, полосу густого мрака на горизонте, яркий плавучий маяк вдалеке и скопления грозовых туч с частыми зарницами над горами.

К середине ноября у нас остался один дальний поход, который мы выполнили с длинным заездом на вездеходном джипе в те же горы, но километров на сорок западнее.

Мне выпал маршрут через два перевала, маленький и большой. Последний подъем меня просто доконал: лезть пришлось высоко вверх в обычное здесь пекло по плотным и колючим джунглям. Обратная дорога тоже оказалась скверной - по речке в ущелье, заваленном гигантскими валунами. По ходу мы несколько раз вспугивали игуан, стремительно бросавшихся в воду. Вдоль берега речки водилось множество крошечных лягушат, и, опасаясь еще и змей, я решил все-таки попытаться до ночи добраться до деревни.

Но этого нам не удалось: как всегда, после шести часов быстро наступила темнота, и переночевать пришлось на небольшом хребтике в сарае крестьян, которые посещали его, вероятно, не часто. Мне от крайней усталости не спалось: то чудилось, что под нарами ползают змеи, то представлялось, что приближается ливневая гроза. Лежа на жестком ложе под циновкой, завидовал крепким нервам тут же уснувшего Адэ и следил за неровным полетом удивительно ярких светлячков в густом мраке тропической ночи. Задремать удалось только под утро, но уже около пяти часов меня разбудило громкое "кукареку" рядом - на оставленном хуторке оказалось самостоятельно проживающим целое куриное семейство из петуха, курочек и подросших цыплят, которые, немало не смущаясь нашим присутствием, бегали прямо под ногами.

Эта ночевка оказалась единственной за все время в походном состоянии, во всех остальных случаях мы ночевали либо в сельских гостиницах, либо в домах старост (это традиция: иностранцев принимают самые уважаемые люди в деревне), либо (в городах) в отелях.

Из Ондоана несколько раз по вечерам мы съездили искупаться на море - уже в сумерках. Один раз мне довелось попасть туда несколько раньше и прогуляться по пустынному побережью. Такие походы вдоль кромки прибоя, помимо того, что просто доставляют эстетическое удовольствие, могут вознаградить находками экзотических раковин, веточек кораллов и необычных орехов. Они лежат в песке просто так, на виду, не вызывая, как это ни странно, ни у кого никакого интереса. Ракушки здесь и необычных форм, и различных окрасок: буровато-розовые с длинными отростками, конусовидные, створчатые большие и маленькие, веретеном, раскрашенные бурыми сердечками, овально-округлые глянцевые пятнистые, и витые с ажурным кружевом белых наростов.

Однажды я проходил мимо деревушки, стоящей у самого края моря. Одна из местных женщин заметила, очевидно, что я собираю ракушки, подбежала ко мне и заглянула в сумку. Она что-то крикнула своим односельчанам, и я тут же оказался в кругу смуглого полуголого народа, совавшего ракушки любого вида, большие и маленькие. Продают местные жители их буквально за копейки и при этом никогда не торгуются, в основном, полагаю, из чувства стеснительности.

Возьмите большую витую шероховатую или гладкую розово-перламутровую ракушку, приложите ее к уху - и вы услышите, как море Банда о чем-то перешептывается с морем Флорес. Войдите в почти горячее южное море, приляжьте на мелководье на песчаное дно, и небольшие волны будут мягко подталкивать вас к берегу. И не в силах расстаться с этой ласковой теплой купелью, вы можете беззаботно пролежал в ней и час, и два, дремотно рассматривая светлый берег с рощами кокосовых пальм, рыбацкие деревеньки с хижинами вдалеке, горы на дальнем плане, грозовые облака над ними... Все яркое и теплое, чудная мирная панорама материализовавшегося рая из давних и дивных снов.

Попав в Лувук на обратном пути, мы на прощание позволили себе съездить на море еще раз, километров за десять восточнее в известную зону отдыха. Она находится в чистых рощах высоких кокосовых пальм. Здесь крутой склон террасами спускается к белому песчаному пляжу из обломков кораллов. Проследовав от берега по мелководью, вы почувствуете, что песок сменяется более крупными обломками кораллов. Сами они растут на небольшой - по пояс или по грудь - глубине. Это кустистые и округлые заросли беловатого, синеватого и буроватого цвета, между которыми снуют мелкие рыбки наподобие аквариумных неправдоподобно яркого флуоресцирующего голубого цвета. У основания коралловых кустов живет множество фиолетовых морских звезд и розовых морских ежей, которых замечательно видно в прозрачнейшей морской воде.

Вылетали домой обратно через Джакарту, проводившую нас своей обычной липковатой духотой.

Что же, путешествие получилось, и каждый день здесь был интересным и насыщенным.

Спасибо тебе и до свидания (Саламат джалам), сказочная Индонезия!

В Хабаровск я привез коллекцию экзотических ракушек, которую разместил в своем кабинете на полке. В одной из них приехали бурые муравьи - маленькая колония в десяток особей. Вряд ли им понравился местный климат: они вымерли. Но один из них бродил по полу еще долго - два месяца.

Фотоальбом к Электронной Статье (новое окно)